Мария Антуанетта. Королева бриллиантов

   — Ах, оставьте! Она самое милое и невинное создание в мире! — де Роган засмеялся.

   — Но она не будет такой вечно, а кто может точно сказать, когда снисходит озарение? — с серьёзным видом заметил аббат. — Тем не менее можно с уверенностью утверждать, что немногим удавалось получить столь важную миссию, как вам, и я от всей души поздравляю ваше преосвященство...

Но были бы поздравления такими же искренними, если бы аббат догадался, что впервые в своей жизни де Роган влюбился, влюбился отчаянно, глубоко, в девушку, за которой он был. призван присматривать, всячески усиливая её влияние при французском дворе? Если бы вдруг в голову ему пришла такая мысль, то он наверняка упал бы на колени перед своим господином и стал бы его слёзно умолять свернуть со столь опасной дороги. На таких высотах, где царит вечный холод, можно легко поскользнуться на льду и больно упасть. Жоржель, который всегда отстаивал интересы своего господина, ибо они всегда совпадали с его собственными, наверняка бы поразился, догадайся он о том, что задумал де Роган. Суровый и непреклонный священнослужитель никогда не принимал в расчёт любовную страсть. Это чувство никогда не вызывало у него ни малейшего интереса.

Ну, а об остальном можно сообщить вкратце.

Надеясь на свою ловкость, утаивая от советчика истинную причину своего поведения, де Роган хотел вести двойную игру и заставить своих придворных марионеток плясать под его дуду. Он намеренно держал императрицу в страхе за дочь, сообщал ей о всех неприличных выходках и безумствах, рассчитывая, что тем самым заставит её поверить в необходимость своих советов. Он щедро кормил её ложными слухами, преувеличивал факты, препарировал их на свой вкус. Озабоченность и тревоги императрицы росли и наконец достигли такой силы, что она уже больше не могла этого вынести. Тогда императрица тайно отправила в Париж своего человека, который сообщал ей всё о поведении её дочери при дворе. Своему лазутчику она полностью доверяла. В результате обман де Рогана открылся. Разъярённая Мария-Терезия велела ему больше никогда не появляться у неё на глазах, и посол был вынужден поскорее, в обстановке полной секретности, убраться из Вены и вернуться в Версаль.

Тогда он поставил перед собой новую задачу — перетащить Марию-Антуанетту на свою сторону, настроить её против своей матери.

Сидя в своей комнате и глядя на портрет на стене, кардинал вспоминал её искреннее изумление, когда он попытался настроить против матери.

   — Мне очень жаль, но я не в силах скрывать от вас правды. Её величество вынуждена констатировать, мадам, что вы не сумели в точности исполнить её замыслы в интересах Австрии. Я хочу доверить вам тайну и надеюсь, вы её сохраните, если только хотите знать, что вас ждёт впереди. Она собирается выдать за вашего дедушку-короля свою младшую дочь эрцгерцогиню Елизавету...

Ему никогда не забыть отчаянное выражение на лице Марии.

   — Что вы говорите? Таким образом я стану никем, моя сестра будет здесь всем верховодить, а если у неё родится сын, то и мой муж будет никем! Какой ужас!

Она разрыдалась. Ведь она старалась, она делала всё что могла, и что же теперь?

Она рыдала, и де Рогану стоило больших усилий, чтобы не обнять её и не утешить, как настоящий мужчина обязан был сделать в подобной ситуации. К кому ей ещё обратиться за утешением? Она чувствовала себя такой одинокой и к тому же в большой опасности.

   — Мадам, прислушайтесь, однако, к голосу рассудка. Императрица поручила мне провести с вами эти переговоры. Разве вы не понимаете, что если мы будем заодно, то вам ничего не будет угрожать. Я готов пойти дальше. Пусть даже ценой собственной жизни. Вы мне верите? Я возвращаюсь в Вену, чтобы положить всему этому конец.

Она поверила. Ну а как же иначе? Он тут же отправился в Вену, чтобы там добиться аудиенции у императрицы и сообщить ей, что он ведёт с королём переговоры о его браке с её младшей дочерью эрцгерцогиней Елизаветой. Ему удалось встретиться с Марией-Терезией.

   — Думаю, что все наши усилия не производят на дофину никакого впечатления. Она по-прежнему с головой погружена в сомнительные развлечения и совсем не печётся об австрийских интересах. Австрии никогда не добиться существенного прогресса в отношениях с Францией, покуда вашу страну там представляет августейшая дофина.

Он создал сложную сеть интриг, в которую увлёк и мать, и дочь? Он перехватывал их письма, читал их, вёл азартную, отчаянную, двойную игру. Но вот в самый разгар его деятельности старик-король вдруг умер, а Мария-Антуанетта стала в тот же день королевой Франции! Проживи монарх подольше, её брак был бы аннулирован, и Марию-Антуанетту отправили бы назад в Вену. Интриги де Рогана и других царедворцев разбили бы в прах все её мечты.