Марго

Поехала я автостопом в Мендзыздрое с надеждой устроиться где-нибудь мыть посуду при ларьке с вафельными рожками. Но уже тогда меня потянуло на море. А там начало сезона, детишки орут, бабы сидят в пляжных корзинах, мажут свои жировые отложения подделками подделок, а среди всего этого, среди звуков «Лета с радио», танцуют три зверька: Лисенок, Мышонок и Тигренок. Верховодит ими четвертый, с полароидом на шее, по кличке, как потом оказалось, Утенок. Семь лет условно. Который без передыху болтает, рот у него не закрывается ни на секунду. В оранжевых плавках с надписью на заднице «Спасатель». Утенок — подонок, классика приморской уголовщины. Поднес ко рту белый мегафон и гонит пургу:

— Дорогие мамы, ну же, решаемся! Японские игрушки, единственные в Польше! Тигренок, импорт, мэйд ин Джапа́н, всего за двадцатку можно нащелкать сколько хочешь, прижаться можно и за так, а вот фотки, к сожалению, за плату, мама, мама, мама, не видно тебя, мама, не шевели головой, папу попросим полевее, и всё, порядок, не больно было? Очень хорошо, уникально, ой, мама, мама, мама, немножечко еще, улыбочка, чик!

Снимок выходит из полароида, и сразу все заулыбались: ой, а вон я!

Села я на дюне, на свитер, за неимением одеяла. А эти три сукиных сына всё прыгают с ноги на ногу в дутых свои костюмах. Точно три космонавта после посадки на лунную поверхность этого пляжа. Точно три мушкетера. Позволяют детишкам подержаться за пружинно задранные хвосты. Кланяются до земли, потому что со сгибанием у них проблемы в этих будто наполненных изнутри воздухом костюмах. Как меня в тот момент могло интересовать холодное и невзрачное море, когда здесь Утенок с золотым символом доллара на волосатой груди и с прической, уложенной гелем, строит глазки умиляющимся мамашам, когда здесь Тигренок, и что хуже всего — Лисенок. Стало быть, правильно сказал мне псих-дальнобойщик: получается, что подбросил-таки меня в американский штат Небраска!

Я подошла сделать себе фотку, а Уточка сразу вылил на меня поток красноречия, какая, мол, барышня, поставил меня, попросил улыбнуться, Мышонок обнимает похотливой лапкой, Лисенок сладострастно схватил за попку, Утенок тоже меня обнимает и по карманам шарит, делает снимок, за деньжатами лапу свою волосатую тянет. Тогда я, идиотка, отдала ему, миллионеру, те последние, которые тогда еще оставались у меня на единственный рожок. А он еще скривился: дескать, что так мало? Я, пристыженная, тогда убежала, но решила, что надо выследить, где они живут в этих Мендзыздроях, и забрать у них деньги. Потому что он тоже украл у меня из кармана заграничную пудреницу, за которую мы бились с Лысой. Очень уж меня заводило узнать, кто там сидит в этих зверушках. Кто меня так сладострастно прихватил? Какой такой милый паренек? А может, женщина сидела внутри? Капралиха какая-нибудь, наверное? Нет! Все-таки я представляла себе Мышонка как милого мальчика.

Они держались у главного входа на пляж, там, где самое большое скопление родителей с детьми. А я уже заметила, как Утенок элегантно одну мамашу освободил от кошелька. В том смысле, что зверушки танцевали, а Утенок собирал всю семью по возможности подальше от их одеяла. Если кто-то оставался сторожить, он подгонял: а бабуля что у нас? Не хочет быть на снимке? Много еще жизни у бабули осталось? А так будет приятное воспоминание! Ну-ка, улыбочку и к нам! А когда все замирали на фоне зверушек, он продолжал вешать лапшу, и опять что-то его не устраивало, и опять надо было поправить надувной спасательный круг с надписью «Мендзыздрое 1987»… И опять зверушки их обнимали, ласкали, а если кто-нибудь захотел бы вернуться на свое одеяло, то ласково, но решительно придерживали. Куда это вы? Снимок еще не сделан, фотография с Балтики, так что пока, пожалуйста, бляйбен[66] и улыбочку.