Маргарет Тэтчер

В теневом кабинете, находясь на посту теневого министра социального страхования, она продолжала, теперь уже в оппозиции, то, что начала, будучи среди депутатов от партии большинства: вела взрывные работы по разрушению нарядной, элегантной системы, увы, нуждавшейся в обновлении. На трибунах во время дебатов она не щадила никого, в особенности лейбористов Гарольда Дейвиса и Нормана Портланда, исполнявших в правительстве те же обязанности, что и она в теневом кабинете. С какой-то злой радостью она метала в них убийственные бандерильи своего красноречия. Несчастному заместителю министра, осмелившемуся вмешаться в ее объяснения, она бросила в лицо замечание, что «достопочтенная персона должна подучиться делать уроки дома». Другого заместителя министра она спросила, видел ли он бедных вдов не по телевизору, а в реальной жизни. Она обожала состояние возбуждения и так говорит об этом: «Я чувствую, как в кровь обильно поступает адреналин, когда вижу, как они готовятся напасть на меня, и когда я готовлюсь им ответить. Я уже начеку и говорю себе: „Давай, Мэгги, ты совершенно одинока. Никто тебе не поможет“. И это мне нравится».

Она не довольствовалась одной только парламентской деятельностью, но также работала над подготовкой к смене правительства, к новому приходу консерваторов к власти. Став членом группы по выработке национальной политики в области страхования, группы экспертов, в которую входили Кит Джозеф и Айри Нив, она размышляла над новой пенсионной системой. Вышеуказанные имена стоит запомнить. Эти люди станут главными вдохновителями Маргарет и ее самыми близкими советниками. Как бы там ни было, опубликованный в то время доклад явно свидетельствовал о характере будущих реформ: пенсионная система должна была стать самодостаточной или обеспечивающей себя к 2000 году. Частные пенсионные накопления должны были прийти на смену общественным деньгам, выделяемым государством. Проявляя осторожность, тори не приняли выводов комиссии. Но Маргарет не забудет содержания доклада. В 1979 году она сможет заняться претворением основных его принципов в жизнь.

В министерстве жилищного строительства она с радостью встретила своего старого «патрона» Джона Бойд-Карпентера. Кстати, в тот момент лейбористы буквально на блюдечке подали ей законопроект, против которого можно было ополчиться. Они хотели увеличить часть бюджетных средств, выделяемых государством на покрытие местных расходов административно-территориальных образований и органов местного самоуправления, в ущерб местным налогам, которые должны были быть пересмотрены в зависимости от размеров доходов, приносимых сданной внаем собственностью и установленных Земельной комиссией. Маргарет «ухватила свою кость» и больше не выпустила ее. До самого конца этот вопрос будет ее коньком, если не сказать, боевым конем. В 1990 году она будет изнемогать под его тяжестью, желая во что бы то ни стало ввести подушный налог, который возложил бы всю ответственность на местные власти, так как им было бы предоставлено право устанавливать ставку налогообложения. Но пока что, лишенная власти и осужденная на бездействие, она могла только говорить о высших принципах и посмеиваться: «Миссия муниципального совета, который не будет нести ответственность за ставку налогообложения, будет совершенно замечательной. Он сможет все обещать и никогда не будет нести ответственность за издержки своих расходов». И тут опять возникла тема ее первой речи!

Маргарет сделала себе блестящую рекламу, написав статью для «Дейли экспресс» под названием «Этот налог на дом и сад». Она обрушилась с яростными нападками на идею повышения местных налогов в зависимости от площади участка, занимаемого собственностью. Она вонзала острие шпаги туда, где было для Англии самое болезненное место, потому что этим местом были «дом» и связанные с семейным очагом радости семейной жизни, а также чистенький садик, ухоженный и ровненько подстриженный газон и ярко-алые розы, выглядевшие так чудесно, несмотря на дождь. Читая статью Маргарет, средний англичанин чувствовал, что она говорит о том, что именно его собираются обобрать, ободрать как липку, а не кого-то другого.