Маргарет Тэтчер

Другой важной мерой было принятие «Национального учебного плана», национальной программы, призванной унифицировать уровень знаний учеников в различных графствах. Прежде местные органы образования утверждали собственную учебную программу. Маргарет же желала, чтобы до шестнадцати лет все подданные Ее Величества получали единое базовое образование. Идея была превосходна, а вот ее воплощение в жизнь оказалось процессом сложным. Два министра, сменившие друг друга в министерстве образования, трудились над этой задачей, Кеннет Бейкер и Джон Макгрегор. Им в головы пришла плохая идея собрать несколько ученых светил в рабочую группу по разработке «Национального учебного плана». Эти влиятельные, уважаемые господа со знанием дела рассуждали о различных научных дисциплинах, полагая, что присутствуют на научном симпозиуме. Министрам не удавалось их удержать от долгих рас-суждений. По мысли Маргарет, речь шла всего лишь о том, чтобы выработать основные направления в трех главных предметах: в английском языке, математике и естествознании, — в остальных же предметах мог быть предоставлен свободный выбор. По мнению членов комиссии, следовало регламентировать все предметы обучения. Чем дальше, тем больше Маргарет нервничала. Она хотела получить служебную записку, а не докторскую диссертацию. Кеннет Бейкер потерял на этом деле свой министерский портфель. Джон Макгрегор поступил ничуть не лучше, чем его предшественник. Он позволил заморочить себе голову пустой болтовней университетских ученых, самодовольных и мстительных. Однажды один «высокоблагородный дон» из Оксфорда даже обозвал его невежей, и он это «проглотил». Маргарет была в ярости. Она пишет в мемуарах: «Я никогда бы не поверила, что мы позволим университетской бюрократии создавать нам такие помехи». Она решила взять дело в свои руки. Поставить на место нескольких носителей профессорских тог, к тому же излишне высокомерных — это ей было приятно. Маргарет согласилась с тем, что история должна быть включена в «Национальный учебный план». Однако другие дисциплины, такие как изобразительные искусства или ручные работы, были из него исключены. Перед мнением Маргарет все в основном склонились, однако же по поводу истории голоса всё повышались. Историки, являвшиеся членами комиссии, мечтали ввести в курс обучения в средней школе наследие «Школы анналов», изучение хода исторических событий, критический анализ текстов, историю экономических приливов и отливов, значение терминов и понятий структур и суперструктур… Разумеется, многие из этих понятий могли бы пробудить интерес у студентов университетов, но, конечно, не у желторотых юнцов, не достигших шестнадцатилетнего возраста. Маргарет была изумлена подобным ослеплением. Она считала, что речь просто-напросто должна идти о хронологии и фактах. Кроме того, комиссия продемонстрировала возмутительную, маниакальную любовь ко всему «небританскому», а также ко всему тому, где британцы играли не слишком благовидную роль. Маргарет ни в коем случае не хотела, чтобы английская школа стала школой покаяния. По ее мнению, история должна быть той основой, что цементирует нацию, а не собранием критических суждений, которое ведет к ее распаду. В пламенном послании, обращенном к Джону Макгрегору, она призывала его «образумить свою банду ученых»: «Хоть я и не историк, я наивно полагаю, что имею достаточно ясное представление о том, что такое история — это история Великобритании, это важные события ее жизни, это ее хронология, ее великие люди <…>, все то, из-за чего следует гордиться тем, что ты — англичанин. Остальное же должно прийти позже, для специалистов». В конце концов, Маргарет выиграла в этой борьбе, и сегодняшний «Национальный учебный план» — во многом плод ее трудов.