Маргарет Тэтчер

Горбачев позволил ей отправиться в Загорск[189], в Троице-Сергиеву лавру, в священное место средоточия православной духовности. Несмотря на настойчивые возражения министра-коммуниста из Министерства по делам религий, она покинула торжественный официальный кортеж и смешалась с верующими. Под темными сводами, где витал запах ладана, при колеблющемся пламени свечей, поставленных перед иконами, словно для того, чтобы их охранять, Маргарет погрузилась в глубокие размышления о той разнице, что существовала между ней и этой чувственной, магической верой, украшенной пением хора басов, расшитыми золотом ризами, блиставшими в тени иконостаса. Дочь пастора не устояла и поддалась обаянию этой веры, поставив большую восковую свечу перед ликом Богородицы… Она пишет: «Вероятно, потребуется нечто большее, чем реформы коммунистической системы, чтобы сдержать мощь этого нового христианского возрождения». Силы, действовавшие в Польше, уже начали работать и на Святой Руси. И Маргарет прибегла к тактике приумножения скандалов и неожиданных разоблачений: отобедала в посольстве с академиком Андреем Сахаровым и его женой Еленой Боннэр, встретилась за завтраком с так называемыми «отказниками»[190]; она также нанесла визит в рабочий поселок, где вышла из «протокольной» «Волги», чтобы побеседовать с простыми рабочими, которые громко приветствовали ее.

Тогда произошло уникальное событие в советской истории, показавшее, если угодно, что система дает трещины и более не верит в себя или, в любом случае, потеряла силу своих противоядий, силу налагать запреты. Итак, Маргарет Тэтчер разрешили дать интервью трем журналистам советского телевидения. Впервые глава государства Запада имел возможность обратиться к советскому народу без «фильтров», без цензуры. В интервью Маргарет настаивала на военном превосходстве СССР, на проблеме одностороннего размещения ракет СС-20, на преимуществах жизни на Западе. Ее даже не прерывали. Очень скромно она сообщает в мемуарах, что «это интервью оказало огромное влияние на общественное мнение в СССР». Это правда; в 1996 году президент Ельцин, давая интервью для «Экономиста», скажет: «Интервью Маргарет Тэтчер ознаменовало конец советской государственной системы». Это, конечно, преувеличение, но в этом высказывании все же есть частица правды, в особенности это становится ясно, если прочесть то, что далее пишет Маргарет: «Интервью в ходе передачи не подверглось никаким сокращениям, в чем я увидела доказательство того, что моя вера в честность Михаила Горбачева не была неуместной». Трезвость, с которой Маргарет оценила нового руководителя Советского Союза, симпатия, перешедшая в дружбу, которую она завязала с ним, — всё это способствовало тому, что на Востоке начала переворачиваться новая страница истории…

На Западе, в Европе, ей тоже пришлось упорно сражаться, и там речь шла о финансах королевства.

Запутанная бюджетная интрига

Тенденция высмеивать позиции Маргарет Тэтчер в отношении Европы проявлялась довольно часто. В лучшем случае ее изображали в виде «евроскептика», причем убежденного, изменившего своим первоначальным убеждениям, когда в начале своей политической карьеры она поддерживала идею построения общеевропейского дома. В действительности, не факт, что ее позиции по отношению к Европе когда-либо сильно менялись. В 1977 году она уже заявляла, что желает «от всего сердца сотрудничать с этой объединенной Европой; сравните ту общность интересов, что существует между нами, и расхождения и разногласия, разделяющие нас, покажутся незначительными». В 1979 году, в период избирательной кампании по проведению выборов в Европарламент, она так определяет свое видение Европы, служащей делу свободы: «Мы верим в свободную Европу, а не в Европу однообразную. Покуситесь на разнообразие государств-членов и вы обедните всё Европейское сообщество <…>. Мы настаиваем на том, чтобы общественные институты управлялись повсюду на континенте таким образом, чтобы это приводило к увеличению личной свободы. Нельзя позволить этим институтам погрузиться в бюрократию. И всякий раз, когда этим институтам не будет удаваться расширять свободу, они должны подвергаться критике и равновесие должно быть восстановлено». Говоря другими словами, Маргарет воевала не за то, чтобы «Европы было меньше», а за то, чтобы «Европа была лучше» и чтобы эта новая Европа служила свободе, восстановив равновесие.