Марево

Бронскій стиснулъ зубы и молча опустилъ руку на сердце малютки: оно не билось…..

— Не живій, не живій, бормотала Горпина.

Графъ наклонился къ Юліи; она поглядѣла на него, не узнала, и повернулась къ стѣнѣ…. Авениръ ухаживалъ за матерью.

Бронскій кинулъ имъ вызывающій взглядъ. Никто не сказалъ слова. Онъ опустилъ голову и тихо вышелъ на крыльцо.

— Графъ! кричали ему всадники:- пѣхота идетъ! Со всѣхъ сторонъ окружаетъ….

Онъ чертилъ саблей по песку.

— Русскіе! Русскіе! кричали возлѣ него.

Онъ поднялъ голову, вздрогнулъ, вскочилъ на лошадь, вырвалъ знамя изъ рукъ одного мятежника и съ крикомъ: "до брони!" помчался впереди конницы.

Страшная, волнующаяся картина зарябила у него въ глазахъ, какъ только онъ выскакалъ за ворота: на улицѣ шла рѣзня; однообразные мундиры солдатъ перемѣшались въ дыму съ пестрымъ платьемъ повстанцевъ; то тамъ, то сямъ мелькали верховые; пальба, крики, стукъ оружія, музыка, стоны…. сливались въ дикій ревъ. Стрѣлки выбивали штыками засѣвшихъ по домамъ мятежниковъ; тѣ палили изъ оконъ, бросались въ рукопашную. Эскадронъ гналъ другую шайку; она остановилась, зашумѣла, передніе ряды пади на колѣни, протягивая солдатамъ ружья.

— Взмилуйся! Взмилуйся! вопили мятежники.

Бронскій вышибъ изъ сѣдла древкомъ знамени перваго подвернувшагося кавалериста и пошелъ косить саблей; толпа, просившая пощады, поднялась на ноги и дала залпъ въ упоръ; схватка закипѣла….

На опушкѣ рощи паслись три осѣдланныя лошади. На пригоркѣ Коля и Леонъ лежали въ растяжку. Инна, мрачная, убитая, сидѣла возлѣ.

— Я совсѣмъ измучился, говорилъ Коля:- рука не держитъ сабли, и вотъ — смотрите! онъ засучилъ рукавъ и гордо показалъ ссадину пулей.

— Что жь вы такъ скоро вернулись-то? подтрунивалъ Леонъ.

— Да вы бы посмотрѣли, что тамъ дѣлалось! Развѣ можно было устоять? Лѣзутъ на продомъ безъ всякихъ правилъ! И свои ряды разстроили, да и васъ только спутали!

— Вотъ какъ! усмѣхнулась Инна. — Гдѣ жь вашъ товарищъ?

— Конрадъ? Его убили…. Варварски, безчеловѣчно убили! разгорячился Коля.

— Ну, а сами-то вы шли на ночную рѣзню въ самомъ гуманномъ расположеніи духа?

— Но, послушайте, кузина… Чу! Это пушечные выстрѣлы! вскочилъ Коля.

— Пусть ихъ! остановила она его за руку:- не бойтесь! Побойтесь вы себя самого…. Поглядите вы въ какую яму вы попади….

— Поглядите, мы разбиы…

Она вскочила на лошадь и выскакала на опушку; вдоль по полю въ разсыпную бѣжали мятежники, за ними ровно подвигалась пѣхота. Бронскій первый прискакалъ съ остатками конницы и поставилъ ихъ около Инны; лицо его было выпачкано въ пороховой копоти, голова повязана платкомъ.

— Намъ измѣнили! еслибъ я звалъ кто, шкуру содралъ бы съ живаго, говорилъ онъ бѣшенымъ голосомъ и кинулся въ толпу.

— Трусы! Негодяи! махалъ онъ знаменемъ, — назадъ! Стройся! голосъ его терялся въ сотнѣ другихъ. Онъ съ размаху повалилъ одного сабельнымъ ударомъ, далъ два выстрѣла по бѣглецамъ изъ револьвера…. Одинъ только наддалъ, другой вздрогнулъ и упалъ головой впередъ…. Прочіе бросали оружіе и бѣжали безъ оглядки, вязли въ болотѣ, падали въ изнеможеніи.

— Чортъ ихъ остановитъ! проворчалъ Бронскій, поворачивая лошадь къ хутору.

Пѣхота, преслѣдуя шайку по пятамъ, прошла почти мимо небольшой кучки конныхъ, очевидно пренебрегая ими; но два полевыя орудія замѣтили ихъ изъ хутора, и картечь завизжала, ломая сучья.

Вдругъ раздался крикъ. Инна едва успѣла отскочить въ сторону и закрыа лицо руками, узнавъ Русанова. На встрѣчу ему разомъ ударило пять, шесть выстрѣловъ, съ него слетѣла шапка, онъ покачнулся назадъ, но ничто не могло удержать бѣшеной скачки; привставъ на стременахъ, съ поднятою саблей наскакалъ онъ на графа, сталь звякнула, лошади сшиблись; одна повалилась на бокъ; другая, заржавъ, взвилась на дыбы и опрокинулась, обѣ исчезли въ клубахъ пыли.

Русановъ поднялся на ноги, и первый, подбѣжавшій къ нему, покатился съ разрубленнымъ плечомъ; другой свалилъ его самаго выстрѣломъ почти въ упоръ; водолазъ кинулся ему на грудь, онъ схватилъ собаку за горло…. Теряя сознаніе Инна бросилась возлѣ него на колѣна, обвила его одной рукой, и отталкивая другой острыя лезвія косъ, не чувствуя боли кричала въ изступленіи:- Пощадите! меня бейте! меня!

В. Клюшниковъ.

Часть четвертая ГОЛАЯ ДѢЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ. [4]

I. Проблескъ сознанія

"Что жь это я въ самомъ дѣлѣ? Куда это я забѣжалъ?" спохватился Коля, приходя понемногу въ себя. Вода холодною лентой обвивала ему грудь, нервная дрожь охватила все тѣло, зубы частили; вокругъ непроглядною стѣной поднимался очеретъ, а надъ головой синѣла чистая, далекая высь. Перепалка стихала, чуть слышно доносились тревожные голоса, глухо задробили по лѣсу копыта и стали постепенно затихать….