Маракх. Испытание

Ахиль умерла,  не произнеся ни слова укора или прощания. Все сказали ее глаза – широко распахнутые, полные непролитых слез. Держа кочевницу на окровавленных руках, Гордас пытался собраться с мыслями, но своды грота качались над ним, очертания бурой мохнатой туши расплывались, словно медведь тоже пытался приподняться и выбраться наружу, вынуть из мяса обломок копья и вернуться, чтобы исцелить также и свою безвинную жертву.

«Ахиль… Ахиль… очнись… ты поила меня молоком, делила пополам свою лепешку и отдала себя всю, а что я предложил взамен? Только горе и смерть.  Зачем я пришел в твою жизнь, Ахиль… Зачем ты отдала свою жизнь ради меня… ».

Он потерял счет времени,  всю ночь просидел, мерно раскачиваясь над телом подруги, он даже что-то напевал, припомнив старые песни  из другого мира. А потом на смену пустому отчаянию пришла озлобленная жажда деятельности. С первыми лучами Антарес Гордас похоронил  бездыханную спутницу недалеко от пещеры, вырезал кусок медвежатины в дорогу и отправился дальше, вверх по тропе, в сторону розовеющего на восходе ледника.

Запретив себе сожаление и страх, Гордас представлял себя таким же зверем, как оставленный в пещере хищник, недаром пара его когтей теперь были привязаны к запястью поверх рукава рядом с новым идентификационным браслетом.

Гордас внушал себе, что дух убитого чудовища пожелал поселиться в его собственном теле вместе с отметинами от лапы, и чутко прислушиваясь к молчанию снегов на очередной вершине, курсант представлял, как бы повел себя медведь в поисках добычи или нового укрытия.

Первые дни он двигался медленно, с частыми остановками – слишком мучила рана и кружилась голова, но постепенно крепкий молодой организм справился со своей болью и залечил повреждения. Теплая куртка с меховым капюшоном защищала от промозглого ветра и ночного холода, и сам Гордас не обращал внимания на суровые будни, как дикий зверь привычный к жизни среди дикой природы.

После гибели Ахиль все чувства словно заледенели в нем, и вперед вело одно только упрямое желание миновать препятствия и вернуться домой. Зачем? Гордас уже не знал точно, но понимал, что если  замерзнет в каменном ущелье, смерть верной охотницы будет напрасной жертвой, а этого он допустить не мог.

Однажды в сумраке на спину ему со скалы бросилась крупная кошка. Гордас почувствовал ее приближение  обострившимся полузвериным чутьем и сам зарычал, прежде чем вцепиться зубами в пушистую шею – снять с пояса нож просто не хватило времени.

Куртка его оказалась раскроена в лоскуты острыми, как бритва когтями, но Гордас все-таки задушил горную тварь, а потом, вскрыв ей глотку, жадно пил теплую кровь, наполняясь новыми силами, убеждая себя, что обретает еще одного незримого помощника в пути. На сей раз это был дух снежного кота… уживется ли он с медведем...

Дни сменялись темными беззвездными ночами. Огни далекой небесной Короны порой напоминали о прошлом лете, о тенистом саде возле родного дома, но вряд ли согревали уставшее тело. Там, далеко на побережье, своею неторопливой размеренной жизнью шевелился город, как стайка выброшенных из воды мерцающих рыбок.

Душу охватывала невыносимая тоска, и тогда Гордас беззвучно выл от своего одиночества, слушая, как приваливается к ноге бархатный кошачий бок и как сопит медведь, сползая с покатого склона. Гордас сходил с ума, но продолжал идти к сверкающей в полуденных лучах шапке ледника. Там ждал отец и последние сто дней испытания на Маракхе.

Глава 7. Сто дней одиночества

Через пару недель путешествия в горах, направляемый навигатором браслета, Гордас взобрался на вершину, обозначенную в маршруте как точку Отсчета. Посредине ровной заснеженной площадки лежал мешок с провизией, пакеты для костра, утепленная военная форма и даже оружие – лучевой парализатор устаревшей модели.

Похоже, все эти вещи выкинули из летмобиля совсем недавно – упаковка не была покрыта изморозью, отчего Гордас рассудил, что за ним постоянно велось пристальное наблюдение. Получается, куратор проекта мог предотвратить нападение медведя на беззащитную жительницу степи, но предпочел не вмешиваться.

Да и сама встреча с хищником могла быть не только звеном в череде нелепых случайностей, приведших к человеческим жертвам, а заранее спланированным актом слепой жестокости. И если в этом замешан отец… О, знать бы наверняка!

Больше всего Гордаса угнетала мысль, что рядом с ним погибла смелая молодая женщина, способная стать матерью его  ребенка. Женщина - сокровище,  дарительница радости и любви. Какая бессмысленная, напрасная жертва. В тысячу раз лучше было бы ему самому издохнуть в  пещере от медвежьих клыков! 

И вот сейчас он сам должен  принять помощь от тех, кто позволил случиться чудовищной несправедливости. Вот только до гордости ли, когда едва держишься на ногах от голода, а изодранная куртка почти не греет изможденное тело.

Впервые за много дней он развел огонь и подкрепился горячей пищей. Также следовало познакомиться со следующей частью пути, не случайно в кармане новой одежды оказался файл с электронной картой.