Марафон со смертью

— Надо было во всем убедиться. Ведь при вас не было с собой паспорта. Ладно, я не для этого, собственно… Николай Казимирович, предварительное следствие установило, что вы тормозили с большой интенсивностью, но избежать столкновения так и не сумели. К сожалению, второй участник дорожно-транспортного происшествия скрылся с места аварии.

— Как же?..

— На месте происшествия остался только полуприцеп, под который и угодила ваша машина. А тягач — исчез. Сейчас тягач и его владельца по поручению районного ГАИ ищут сотрудники уголовного розыска.

— Это был «КамАЗ».

— «КамАЗ»? Вы точно запомнили?

— Да.

— Очень хорошо… А номера помните?

— Нет, конечно. Издеваешься…

— Ну, почему же — мало ли что. А может, вы запомнили, какого цвета была кабина?

— Вроде, красная. А вообще… черт ее знает… Слушай, инспектор, мне очень хреново. Может, ты пока оставишь меня в покое? — чуть не взмолился Николай, бросив тоскливый взгляд на этого энтузиаста в форме.

— Что? А, да, конечно. Мне, правда, врач разрешил с вами побеседовать. Но если вы себя так плохо чувствуете, что не можете ответить…

— Очень плохо.

— …тогда допрос я проведу позже, — будто и не расслышав Самойленко, безапелляционно закончил милиционер. — Для нас очень важны ваши показания, гражданин Самойленко. По полуприцепу ничего установить не удалось. Он еще три года назад списан с одной из минских баз. Его давно уже должны были распилить на металлолом. Откуда он взялся — не понять. Кто хозяин — не вычислить, кто был за рулем — тем более. Так вы, Николай Казимирович, точно помните, — что это был «КамАЗ»?

— Да. И отцепись наконец…

— Ну, что ж. Спасибо, — милиционер встал и захлопнул блокнот, в котором что-то помечал по ходу разговора. — Кстати, гражданин Самойленко, должен вас предупредить, что предварительное расследование и моделирование ситуации на месте позволили установить, что вами были нарушены правила дорожного движения — вы превысили скорость. Второй участник дорожного происшествия, возможно, тоже нарушил правила проезда перекрестков. Но вы виноваты. Несомненно… Впрочем, об этом мы еще с вами не один раз побеседуем. А пока что выздоравливайте, гражданин Самойленко.

Инспектор как-то очень злорадно ухмыльнулся, смерив незадачливого водителя «БМВ» презрительным взглядом, и Николай вдруг понял, что искать тот проклятый «КамАЗ» милиция особенно и не будет — вину за аварию спишут на самого потерпевшего. Сам виноват — и делу конец. Все логично.

Николаю вдруг захотелось съездить по уху этому наглому менту, и он устало закрыл глаза, лишь бы не видеть его самодовольную рожу…

* * *

Странное чувство испытывают рядовые учителя, когда попадают в коридоры исполкомовских отделов народного образования — отсюда, из этого логова чиновников от учебы, исходит обычно все самое неприятное, что только есть в работе учителя: планы, программы, проверки, аттестации, комиссии… Наверное, похожее чувство испытывал знаменитый разведчик Исаев, он же Штирлиц, бродя по коридорам гестапо: повсюду — враги, но нужно делать вид; что это — коллеги.

После выхода на пенсию Пелагея Брониславовна надеялась навсегда вычеркнуть из своей жизни это мрачное здание, но теперь без визита к Антоненко, начальнику городского управления народного образования, ей не обойтись. Именно на него возлагала она свою последнюю надежду. Ведь он здесь — полновластный хозяин и авторитет, и только он сможет помочь ей разобраться во всем случившемся с ее Виталиком.

И тем не менее, поднимаясь по лестнице на третий этаж, Пелагея Брониславовна вновь испытала знакомое чувство неприязни к этому зданию и обитателям его многочисленных кабинетов.

— Я к Сергею Антоновичу, — с порога объявила она секретарше, входя в приемную начальника гуно. — Он на месте? Мне можно к нему пройти?

Бочком пробираясь к двери в кабинет начальника гуно, Кашицкая говорила быстро, без пауз между вопросами, как будто своей решимостью хотела подавить сопротивление секретарши и пробиться к заветной цели. Но секретарь у Антоненко была опытная и много повидавшая.

— Подождите, женщина!

Секретарша, как ужаленная, вскочила со своего места, готовая броситься на защиту дверей своего шефа, за которые вход был воспрещен.

— Вы по какому делу? Из какой школы? Или детского сада? Вам назначено?

— Я пенсионерка. Пришла по личному делу. Мне нужно обязательно с ним поговорить, — Кашицкая кивнула на дверь Антоненко, но уже не так настойчиво, как минуту назад. Решимость Пелагеи Брониславовны сильно ослабла при виде этого непоколебимого стража начальника гуно, и теперь вместо требовательного тона в ее голосе появились противные ей самой просительные нотки.

— Он сейчас сильно занят, — наоборот, будто набираясь сил, категорически заявила секретарша.

— А когда освободится?

Секретарша уже успела понять, что моральная победа ею одержана, что первая атака незваной посетительницы отбита, и теперь с чувством исполненного долга и восстановленного спокойствия снова опустилась на свой стул, и прежде чем ответить, с царственной небрежностью, не глядя шлепнула несколько раз по клавишам печатной машинки.