Марь

– А ты чего стоишь? – спросила баба Марфа, переводя взгляд с Кати на Стешу. – Ждешь особого приглашения?

– Я сейчас. – Стеша натянула на ноги валенки, накинула полушубок. – Мне нужно… – Она не договорила, вышла в сени и замерла перед входной дверью.

В рассеянном, но достаточно ярком свете, проникающем внутрь сквозь узкое окошко, дверь была видна вполне отчетливо. На металлическом крюке уже не было никакого черепа. Тоже примерещилось? Стеша сделала глубокий вдох и толкнула дверь.

Снаружи было ярко и морозно. Весна еще только-только вступала в свои права, но уже было очевидно, что битву с зимой она выиграла. Было что-то такое особенное в звенящем воздухе, чем-то таким он пах! Нет, не гарью, а талой водой и сырой землей. Ароматы эти неожиданно показались Стеше приятными и успокаивающими. Подхватив стоящее в сенях пустое ведро, она направилась к колодцу, но на полпути остановилась, обернулась. Отсюда не было видно окошка их с Катюшей спальни, а Стеше было важно удостовериться, убедиться в том, что случившееся минувшей ночью ей не привиделось. Или, наоборот, привиделось. Она поставила ведро на землю и направилась обратно к дому.

В первое мгновение Стеше показалось, что все хорошо, что нет причин для страха: снег под окошком был девственно-белый и пушистый. Можно было списать все на кошмар или галлюцинации и уйти, но Стеша пнула снежный сугроб носком валенка. Под девственно-белым оказалось черно-красное. Свернувшаяся заячья кровь прожгла в рыхлом мартовском снегу дыры почти до самой земли. Баба Марфа всего лишь присыпала это место свежим снегом, может быть, даже прошлась по нему метлой. Замела следы. Зачем? Чтобы ничего не напоминало о событиях ночи? Чтобы Катюша не испугалась? Чтобы Стеша больше не задавала вопросов? Стеша попятилась, поскользнулась и едва не рухнула в сугроб.

До колодца она шла, не оборачиваясь. Хватит с нее! У нее есть дело, самое простое, хоть и не самое легкое. Она должна натаскать воды в баню. Баня у бабы Марфы была маленькая, приземистая. В крошечном предбаннике места хватало лишь на широкую лавку и прибитую к стене вешалку. Места в самой парной было немногим больше. Здесь сладко пахло сухими травами и смолой. Внутренность железного бака была начищена до зеркального блеска. На вбитых в стену гвоздях висели две шайки и несколько дубовых веников. Баня, казалось, все еще хранила тепло, хотя быть такого никак не могло.