Маори

Он даже не протянул уважаемому старику маори руку для Рукопожатия. Вместо этого он отступил на несколько шагов назад к своему фургону и похлопал ладонью по натянутой промасленной парусине.

— У меня есть кое-что, что тебя, конечно, заинтересует, вождь.

— Ружья, пистолеты. Орудия смерти, — с отвращением угадал Те Охине.

— Ага, — радостно кивнул Барбер. — Ведь вам, ребята, только такой товар и подавай, а? Вы же любите воевать и убивать?

— Мы уважаем и воспеваем благородный кодекс воина, — медленно ответил Те Охине. — Но мы не превозносим человеческую смерть. — Он показал рукой себе за спину. — Это мирная деревня. В этой войне мы не принимаем участия и стоим от нее в стороне. Это могут подтвердить те пакеа, которые живут по соседству с нами.

— Да, мы кое с кем из них уже поговорили, — проговорил Барбер. Он с хрустом почесал свою грязную бороду, которая плавно переходила в густые бакенбарды. Затем этой же рукой с силой провел по волосам, откидывая их со лба. После этого он водрузил на голову шляпу, которую до этого держал в руке. Пряди волос торчали из-под ее полей, словно корявые корни старого дерева. — Что они могут знать о настоящей человеческой жизни, эти вонючие фермеры? Кроме своих паршивых овец и баранов ничего и не видят. Они что угодно скажут и даже не поймут, что сказали!

— Мне не нужно твое оружие, — строго сказал Те Охине. — Забирай его и уезжай отсюда.

— Отец! — вскрикнул отчаянно Опотики, делая шаг вперед. — Ты говорил, что…

— Нет!

Обуреваемый яростью, но дисциплинированный Опотики замолк и отошел обратно.

Он не смел спорить с отцом на виду у всех. Это расценилось бы как неслыханное и непростительное оскорбление.

Тем временем Те Охине вновь повернулся к белому торговцу.

— Это нейтральная территория. Мои люди — мирные фермеры. Мы не воюем.

— Маори?! Не воюют?! Придумай что-нибудь поостроумнее! Такого не бывает! — Барбер неприятно ухмыльнулся и сплюнул сквозь зубы. — Но неужели ты даже не хочешь посмотреть на мой товарец? По крайней мере поймешь, от чего отказываешься!

На лице Те Охине сохранялось выражение непоколебимости, хотя он и ответил:

— Я посмотрю на твое оружие из вежливости, однако, повторяю еще раз: я не стану покупать его у тебя.

— Отлично, отлично! — закивал головой ухмыляющийся Барбер и еще ближе придвинулся к фургону. — Тем более что мы привезли сюда оружие вовсе не на продажу!

С диким криком он сорвал с деревянного каркаса фургона парусину.

— За работу, ребята!

Оказалось, что фургон был забит вовсе не ящиками с ружьями и боеприпасами… Он был полон до зубов вооруженными пакеа!

Многие из них были так же пьяны, как и четверо «торговцев», однако, это не имело практически никакого значения: с близкого расстояния массированный залп из сорока стволов вполне мог уложить всякого, кому не посчастливилось стать на линии огня.

День был спокойный, тихий. Поэтому грохот одновременно прозвучавших выстрелов был особенно и страшным.

По крайней мере сразу десять маори повалились на землю. Впрочем, никто не успел бы подсчитать жертв первого залпа, так как почти сразу же дым выстрелов плотной пеленой накрыл фургоны и то место, где стояла свита Те Охине и сам старый вождь.

Опотики не стал сложа руки дожидаться второго залпа. Он бросился в сторону, криком созывая своих людей. Затем, не проверяя, кто именно откликнулся на его призыв и присоединился к нему, он плотнее сжал в руках свою боевую дубинку из зеленого камня и бросился через дымовую завесу в ту сторону, где минуту назад стоял самодовольный Саймон Барбер.

Глаза пьяного торговца округлились, когда он увидел, как из непроницаемого тумана вдруг вывалился один из маори и помчался прямо на него. В руках у Барбера был заряженный пистолет. Он поднял его и выстрелил в Опотики, когда тот был всего в шести футах расстояния. Однако, от страха и спиртного Рука Барбера сильно тряслась, поэтому он промахнулся. Опотики почувствовал, как что-то обожгло ему щеку. Словно кто-то хлестнул его мокрой плетью по лицу. Но это, разумеется, не остановило его.

Барбер успел-таки выхватить свою саблю, чтобы достойно встретить первый натиск Опотики. Боевая дубинка обрушилась на клинок из дешевой стали и тот разлетелся на мелкие кусочки. Опотики вновь занес дубинку над головой, чтобы нанести второй удар, — только теперь уже по черепу пакеа, — однако, Барбер испустил нечеловеческий вопль ужаса и юркнул под фургон.

Дым вокруг стал постепенно рассеиваться и пакеа начали перезаряжать свои ружья. Опотики остановился. Вот под фургоном исчезли уже и ноги Барбера. Теперь его так просто не достать оттуда. Он понимал, что если останется стоять на месте, его пристрелят, как только дым окончательно рассеется. От этого никому хорошо не будет.

Поэтому Опотики повернул в обратную сторону и побежал. У него даже не было времени на то, чтобы притормозить перед телом отца, когда он пробегал мимо него. Старик лежал на земле так, как будто хотел чуть-чуть вздремнуть. В его позе и выражении на лице застыл такой покой, что просто сердце сжималось. В него вошло по крайней мере три пули.