Также впервые на этом съезде Мао вплотную занялся и совершенно новым для себя, крестьянским, вопросом. Конечно, он знал нищую жизнь китайской деревни не понаслышке. Но никогда до того всерьез организацией крестьянства не занимался. В Хунани под его руководством лишь дважды — в уездах Чанша и Хэнша — делались попытки сорганизовать безземельных крестьян против крупных землевладельцев, но все — безрезультатно. Вспоминая об этом в январе 1924 года, Мао объяснял: «В этих местах мы сначала организовали безграмотных крестьян, а потом руководили ими в борьбе против более зажиточных, более крупных землевладельцев. А что получилось? Наша организация сразу нарушается, закрывается, и все эти крестьяне не только не сознают, что мы боремся за их интересы, а даже ненавидят нас, говоря: если бы мы не организовывались, никакого бедствия, никакого несчастья не было бы»93.
Тем не менее его вместе с Тань Пиншанем включили в комиссию, разрабатывавшую резолюцию по крестьянскому вопросу. Принял он участие и в дискуссии относительно политики партии в отношении крестьянства. И тут, в отличие от многих участников съезда, Мао неожиданно проявил ясное понимание проблемы. «В любой революции, — заявил он на съезде, — крестьянский вопрос являлся самым важным… Во все века китайской истории все восстания и революции опирались на крестьянские мятежи. Причина того, что Гоминьдан имеет базу в Гуандуне, заключается просто в том, что в его распоряжении находятся армии, состоящие из крестьян. Если китайская компартия тоже сделает упор на крестьянское движение и мобилизует крестьян, ей не составит труда достичь того, чего достиг Гоминьдан»94.
На эти пророческие слова тогда, правда, мало кто обратил внимание. Резолюция, принятая делегатами, оказалась аморфной и декларативной. «III съезд нашей партии, — говорилось в ней, — постановляет необходимым объединить мелких крестьян, арендаторов и батраков на борьбу с империалистами, которые контролируют Китай, свергнуть милитаристов и продажных чиновников, сокрушить местных бандитов и
То, что крестьянским движением надо было всерьез заниматься, подтвердила вскоре и полученная с опозданием, 18 июля, «Директива ИККИ III съезду КПК», отправленная из Москвы 24 мая. В ней черным по белому утверждалось: «Национальная революция в Китае и создание антиимпериалистического фронта необходимо будет сопровождаться аграрной революцией крестьянства против остатков феодализма. Только в том случае эта революция сможет быть победоносной, если в движение удастся вовлечь основную массу китайского населения — парцеллярное крестьянство… Таким образом, центральным вопросом всей политики является именно
По существу, единственным коммунистом, который на свой страх и риск еще в мае 1921 года начал организовывать крестьянство, был гуандунец Пэн Бай. «Напрасная трата сил, — отговаривали его друзья, — крестьянство чрезвычайно распылено и неспособно к организации, вследствие невежества невосприимчиво и к пропаганде»96. Несмотря ни на что Пэн Баю удалось создать несколько крестьянских союзов в уездах Хайфэн и Луфэн, на востоке Гуандуна, но когда в 1923 году они развернули борьбу за снижение арендной платы, Чэнь Цзюнмин их разгромил97.
После III съезда и в связи с поражениями рабочего и крестьянского движений многие коммунисты, хотя, правда, далеко не все, увлеклись идеей работы именно в Гоминьдане. ЦИК КПК даже составил план распространения гоминьдановских партийных организаций во все важные пункты Северного и Центрального Китая98. По словам корреспондента Российского телеграфного агентства (РОСТА), бывшего коллеги Войтинского по ИККИ Соломона Израилевича Слепака, «всех пристегнули к колеснице Сунь Ятсена, а на все остальное плюнули». В результате, негодовал Слепак, «благодаря этой несчастной гоминьдановской камарилье, [собственно коммунистическая] работа почти совсем прекратилась»99.