Читаем Мао Цзэдун полностью

После этого работа по реорганизации Гоминьдана, пусть и со скрипом, продвигалась вперед. На конец января 1924 года Сунь запланировал проведение Объединительного съезда ГМД. 25 декабря Центральный исполнительный комитет КПК издал за подписью председателя Чэнь Дусю и секретаря Ло Чжанлуна, заменившего Мао на этом посту в связи с его отъездом в Хунань, «Извещение № 13», в котором вновь обязал всех коммунистов на местах вступать в Гоминьдан и прилагать максимум усилий для активизации работы по его реорганизации.

Усилиями Мао к тому времени хунаньская организация Гоминьдана была уже создана. В ней имелись три местные ячейки. Первая, в Чанше, была основана в начале октября 1923 года, две другие — в городах Нинсяне и Аньюани — образовались в конце осени126. К концу декабря в Хунани в целом насчитывалось уже пятьсот гоминьдановцев, но наибольшую активность среди них проявляли члены компартии. Они же составляли и подавляющее большинство членов исполнительного комитета провинциальной организации: семь из девяти127. Не случайно поэтому в конце года одним из делегатов на съезд от хунаньской организации Гоминьдана избрали Мао.

Опять ему надо было прощаться с семьей. Как и прежде, при расставании с женой он испытывал боль. Но тоска в этот раз была сильнее. Накануне отъезда у него с Кайхуэй произошло неприятное объяснение: что-то случилось, но что, нам знать не дано.

Он поднялся на пароход, отплывавший в Шанхай, и смотрел на остававшуюся позади Чаншу, а губы сами шептали:

Взмах руки, и я снова в пути.Как нам трудно глядеть друг на друга,Вновь нас мучают горькие чувства.В уголках твоих губ и в изгибе бровейМне все видятся отблески гнева,А в глазах твоих — капельки слез.Знаю: нашей размолвки причина — то письмо, что недавно пришло.Но, поверь, облака и туманы все развеются.В мире есть двое — я и ты, больше нет никого.Люди часто страдают.И что же?Знает Небо об этом? Кто скажет?На дорогу к Восточным воротам иней лег толстым слоем сегодня.И осколок луны освещает пруд и неба одну половину.Как печально мне, как одиноко!Жмет мне сердце гудок парохода —Начинаю я путь на край света.Так давай же порвем эти нити, нити гнева и горькой печали!Пусть, как горный обвал на Куньлуне[16], как тайфун, что пронесся над миром,Нас покинет печаль. И, как прежде, мы, крылами касаясь, продолжимСвой полет в облаках над землею128.<p>НАДЕЖДЫ И РАЗОЧАРОВАНИЯ</p>

Кантон в начале и середине 20-х годов, при либеральном правлении Гоминьдана, мог ошеломить не в меньшей степени, чем Шанхай, однако совсем по-другому. «На юге… иначе дышалось, — пишет Далин. — Рабочие союзы, коммунистическая партия, Социалистический союз молодежи работали совершенно легально»129. В воздухе чувствовалось дыхание революции. Беспрерывно проводились митинги, собрания, демонстрации. «Политическая жизнь била ключом, — вспоминает Вишнякова-Акимова. — Все свободные места на стенах и столбах были заклеены плакатами и листовками, с шестов, укрепленных над головами прохожих, свешивались флаги, через улицы были протянуты неширокие полосы материи с лозунгами»130. Революционный подъем особенно чувствовался в период организации I съезда Гоминьдана. «Подготовка к конгрессу, предварительные меры по реорганизации — все это всколыхнуло и разбудило дремавшие силы партии Сунь Ятсена», — замечает военный советник кантонского правительства Александр Иванович Черепанов131. «Все были заняты подготовкой к конгрессу, — вторит ему Чжан Готао, — банкеты следовали за банкетами, и обстановка напоминала подготовку к какому-то большому семейному торжеству»132. Старый город с более чем двухтысячелетней историей, казалось, обрел новую жизнь.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии