Мао Цзэдун

Слов нет, провокаторов надо было разоблачать. Но как? Свои и враги перемешались. Кто есть кто, разобрать было почти невозможно. Выявление шпионов требовало времени, но смертельная опасность, нависшая над Красной армией, заставляла идти напролом. Атмосфера страха, вызванная наступлением Чан Кайши, сгущалась. А тут еще обострение отношений между «пришлыми» и местными коммунистами! Обе фракции под предлогом борьбы с «союзом АБ» яростно атаковали друг друга. В войсках и парторганизациях развернулась крупномасштабная чистка, в ходе которой, разумеется, хватали и правого, и виноватого. Главную роль в ней, понятно, играл Мао: никаких шансов против него и его хаккской армии коммунисты Цзянси не имели. В общем, все это напоминало наш «37-й год», с той лишь разницей, что происходило за семь лет до настоящего «большого террора» в СССР. К октябрю 1930 года более тысячи членов цзянсийской партийной организации пали жертвами террора. Уничтоженным оказался каждый тридцатый цзянсийский коммунист²⁴. А чистка продолжала набирать обороты. Мао не мог успокоиться. Ведь в данном случае, как он считал, ему приходилось иметь дело не с «заболевшими» товарищами по партии (их-то «болезни» он по-прежнему готов был «лечить»), а с глубоко законспирированными шпионами Гоминьдана. Они ему стали мерещиться буквально везде. «В последнее время вся [организация] партии в юго-западной Цзянси оказалась охвачена очень серьезным кризисом, — докладывал он в ЦК в середине октября. — Партийное руководство полностью оказалось в руках богатых крестьян, проводящих свою линию… Большинство руководящих [партийных, комсомольских и советских] органов заполнено членами союза АБ и богатыми крестьянами[54]… Без коренной перестройки партии в юго-западной Цзянси совершенно невозможно преодолеть нынешний кризис»²⁵. Руководители цзянсийской парторганизации сопротивлялись, как могли. «Мао хочет сосредоточить власть в своих руках», — жаловались они в тот же ЦК²⁶.

В этих условиях и вспыхнул «Футяньский инцидент». Произошло следующее. Рано утром в воскресенье 7 декабря 1930 года, когда 1-я АГ вела бои с превосходящими по численности гоминьдановскими войсками, в тыловой город Футянь, расположенный в нескольких ли от восточного берега реки Ганьцзян, вошла рота красноармейцев под командованием некоего Ли Шаоцзю, одного из доверенных лиц Мао Цзэдуна. Перед бойцами стояла задача: арестовать нескольких местных коммунистов, заподозренных в связях с «союзом АБ», в том числе начальника политотдела расквартированного в Футяне 20-го корпуса Красной армии. Приказ Мао был лаконичен: «Не слишком спешить с убийством ответственных работников, выжимать из них [максимум] информации… Используя ее, можно заставить признаться других руководителей»²⁷.

Вначале все развивалось гладко. Штаб 20-го корпуса был окружен, подозреваемых взяли под стражу и стали допрашивать. Конечно же все они отрицали вину. Тогда Ли Шаоцзю приказал пытать их.

Показания, полученные от арестованных, превзошли все ожидания. Выяснилось, что «членами „союза АБ“» являлись многие командиры 20-го корпуса, а также весь (!) партком провинции Цзянси, весь (!) провинциальный комитет комсомола и все (!) руководители органов советской власти провинции. Ли был поражен. Казалось, раскрыт грандиозный заговор. Он немедленно отдал приказ арестовать всех делегатов назначенной на 8 декабря экстренной партийной конференции Цзянси, которая должна была проходить как раз в Футяне. Всего в бамбуковых клетках оказалось 120 человек. Вакханалия вступила в свою финальную стадию. Очевидец рассказывает: «Ли Шаоцзю громко кричал: „Вы должны знать, что середняк всегда может восстать. Вам остается только признаться… Партия несомненно даст вам возможность исправиться“… Последовали пытки с помощью керосина, тлеющих фитилей и т. п. С одной стороны, производились пытки, с другой — допрос. Собственно говоря, допроса, как такового, не велось. Просто производились пытки. Кроме того, спрашивали: „Признаете ли вы, что вы вступили в 'АБ-союз', когда вы вступили, какова организация, какова ее тактика, кто ее ответственные работники? Говорите всю правду“. Если же во время допроса и пыток не добивались признания, то пытки усиливались… Ногти у товарищей оказались сломанными, все тело обожжено… Только и слышались непрерывные вопли истязаемых… Все арестованные, как допрошенные, так и недопрошенные, содержались порознь, связанные по рукам и ногам. Стража окружала их, примкнув к заряженным винтовкам штыки. Едва раздавался голос, солдаты пускали в дело штыки. Арестованных кормили объедками… Увели на казнь 50 человек»²⁸.