Что-то у братьев Мао не все ладилось в семейной жизни. Ведь и средний из них, Цзэминь, не являлся образцовым мужем и отцом. Свою первую жену, Ван Шулань, он бросил с двухгодовалым ребенком и с тех пор ни разу не видел. А она тоже много страдала. Ее арестовывали дважды. Первый раз — сразу после мятежа Сюй Кэсяна в конце мая 1927 года. К счастью, ее тогда сразу и отпустили: местные жители (она жила в Шаошани) поручились за нее, сказав, что она уже давно развелась с Мао Цзэминем. Но в мае 1929 года ее вновь схватили и на этот раз бросили в городскую тюрьму в Чанше. Освободила ее, как и бывшую жену Мао Цзэтаня, Красная армия в июле 1930 года. Из тюрьмы она вышла не одна, а с восьмилетним сыном соседки по камере. Та умолила ее взять мальчика на воспитание. Звали этого ребенка Хуачу. С тех пор они стали жить втроем — Шулань, ее дочь от Мао Цзэминя по имени Юаньчжи и Хуачу. Денег всегда не хватало, Шулань перебивалась случайными заработками — то в Чанше, то в Сянтани, то в других местах. В конце лета 1931 года она не выдержала. Забрала детей и отправились в Шанхай, где, по слухам, жил ее бывший муж с новой женой. Но поиски Цзэминя результатов не дали. В городе его не было. Знакомые коммунисты сказали ей, что он и его жена Цянь Сицзюнь еще в июле 1931 года по решению ЦК КПК выехали из Шанхая в Гонконг. И это было сущей правдой. Так ни с чем Шулань и возвратилась домой. Бедная, полуголодная и никому не нужная[46].
Вряд ли за всем этим стояло лишь бессердечие братьев Мао. Не одни они вели себя подобным образом. Многоженство вообще в Китае было обычным делом, и даже самые ярые сторонники женской эмансипации среди членов китайской компартии сохраняли к слабому полу довольно презрительное отношение (хотя бы на подсознательном уровне). Женщина и в КПК оставалась для многих не столько товарищем, сколько источником удовольствий. А дети? Да кто о них много думал? В среде бедняков и пауперов, чьи интересы компартия представляла, на детей (особенно девочек) часто смотрели как на обузу. Конечно, в отличие от бедных крестьян, излишняя черствость деятелей КПК по отношению к их потомкам не носила исключительно экономического характера. На детей просто не оставалось времени: надо было заниматься главным — революцией, гражданской войной, освобождением угнетенных масс. Так что в громадном потоке дел «слезинка ребенка», пусть даже и своего, растворялась незаметно.
Много сил отнимала и внутрипартийная борьба. В случае с Мао — вероятно, не меньше, чем сама революция. Его новый враг, Чжоу Лу, появившийся в Цзингане в марте 1928 года, упивался властью. Едва завершив реорганизацию, он приказал Мао Цзэдуну вывести войска из Цыпина в южную Хунань на поддержку тамошнего крестьянского движения. Не подчиниться было нельзя: Мао не чувствовал себя еще в силе открыто сопротивляться представителю партии. Лишь через месяц, уже в восточной Хунани, ему удалось уговорить Чжоу Лу повернуть обратно. Никакого крестьянского движения в Хунани не было, а до Мао дошли слухи о том, что в предгорья Цзингана вышли войска Чжу Дэ. Они еще в конце ноября перебазировались из Цзянси в южную Хунань и вот теперь вплотную приблизились к отрогам Цзинганских гор. Надо было как можно скорее отправляться навстречу к ним.
Идея объединения с Чжу давно уже занимала Мао: с тех самых пор, как его брат Цзэтань принес ему весть о выходе войск этого командира в южную часть Цзянси. Чжу Дэ был профессиональным военным, да к тому же старым членом партии. Соединиться с ним значило существенно укрепить цзинганскую базу: Чжу командовал крупным воинским формированием, насчитывавшим более двух тысяч человек. Уже в середине декабря 1927 года Мао предложил свой план объединения партийному комитету Хунани, и тот одобрил его. Положительно отнесся к идее и ЦК КПК, со своей стороны пославший соответствующие указания Чжу Дэ. Но только теперь, в апреле 1928 года, перспектива объединения стала реальной.
Историческая встреча двух будущих знаменитых вождей революции произошла 20 или 21 апреля 1928 года в местечке Линсянь к западу от Цзингана. А через три-четыре дня окончательно соединились и их войска, получившие вскоре по решению особого комитета провинции Хунань наименование 4-го корпуса Рабоче-крестьянской революционной армии Китая, — в честь прославленного 4-го корпуса НРА, где, как мы помним, во время Северного похода было больше всего коммунистов145. (В июне 1928 года по решению ЦК КПК Революционная армия была переименована в Красную.)