Мао Цзэдун

И все же переворот Чан Кайши, недвусмысленно направленный как против китайских, так и советских коммунистов (то есть советских военных и политических советников) и их попыток укрепить свое влияние в Гоминьдане, ознаменовал установление почти не замаскированной военной диктатуры «правых» гоминьдановцев и центристов на территории, подконтрольной Национальному правительству. Его следствием было значительное ослабление позиций в Гоминьдане не только коммунистов, но и «левых» гоминьдановцев, группировавшихся вокруг Ван Цзинвэя. Сказавшись больным, последний был вынужден выехать за границу. В деревнях Гуандуна началось разоружение крестьянских союзов. Наиболее же серьезное значение для китайской компартии имело то, что вскоре после «переворота», в мае 1926 года, чанкайшистская группировка предъявила ей ряд требований, направленных на значительное ограничение ее политической и организационной самостоятельности в Гоминьдане. Эти требования были внесены на пленум ЦИК Гоминьдана самим Чан Кайши. В их поддержку выступили Тань Янькай и сын Сунь Ятсена от первого брака Сунь Кэ, после чего они были приняты. Эти требования включали: запрещение критики Сунь Ятсена и его учения; передачу председателю ЦИК Гоминьдана списка коммунистов, желавших вступить в ГМД; ограничение числа коммунистов в ЦИК, провинциальных и городских комитетах Гоминьдана одной третью общего количества членов этих комитетов; запрещение коммунистам заведовать отделами ЦИК ГМД; запрещение членам Гоминьдана созывать совещания от имени Гоминьдана без разрешения партийного руководства; запрещение членам Гоминьдана без разрешения участвовать в деятельности компартии; предварительное утверждение объединенным совещанием[23] всех инструкций КПК, передаваемых ее членам; запрещение членам Гоминьдана вступать в КПК²²¹. Вскоре после пленума Чан Кайши сосредоточил в своих руках все нити власти: он занял пост председателя Постоянного комитета ЦИК Гоминьдана, возглавил Военный совет Национального правительства и отдел военных кадров ЦИК ГМД. А что самое важное — был провозглашен главнокомандующим Национально-революционной армией. Во главе Национального правительства встал Тань Янькай²²².

Еще накануне майского пленума, понимая, что Чан Кайши поставит вопрос о будущем статусе КПК в Гоминьдане, китайские коммунисты запросили Москву: «Что делать?» Сам Чэнь Дусю в создавшейся ситуации склонялся к выходу из Гоминьдана; жертвовать независимостью компартии он не хотел. С ним был согласен Войтинский, по собственной инициативе написавший ему 24 апреля о необходимости «прекратить составлять вместе с Гоминьданом смешанный союз»²²³. С предложением об организации выхода КПК из Гоминьдана в Политбюро ЦК ВКП(б) тогда же обратился Троцкий, а 29 апреля в поддержку идеи Войтинского выступил и Зиновьев. Все эти предложения, однако, не мог принять Сталин: они разрушали его тактическую схему. Ведь с точки зрения кремлевского лидера коммунисты в «рабоче-крестьянском Гоминьдане» всего пару недель назад были накануне захвата власти; как же можно было так просто сдавать «завоеванные» позиции? По логике Сталина, это было равносильно неоправданной капитуляции перед «правыми» гоминьдановцами²²⁴. Из Москвы в ЦИК КПК пошло указание: замедлить темп наступления внутри Гоминьдана, чтобы перегруппировать силы. Сталин признал необходимым пойти «на внутренние организационные уступки левым гоминьдановцам в смысле перестановки лиц»²²⁵. Речь шла только о «левых». Выступление Чан Кайши (в то время никто в советском руководстве не относил Чан Кайши к «правым») Политбюро расценило как конфликт между коммунистами и их объективными союзниками. Да и сам Бородин, осознавший, что в политике наступления советские и китайские коммунисты зашли слишком далеко, понял, что демонстрация Чан Кайши была закономерна. «Будь Сунь жив, — делился он своими соображениями в частной беседе с Чжан Готао, — он бы тоже принял определенные меры для ограничения деятельности КПК»²²⁶.

И вновь китайские коммунисты должны были подчиниться, тем более что в мае 1926 года Политбюро ЦК ВКП(б) обязало ИККИ и советское правительство «всемерно усилить помощь Компартии Китая как людьми, так и деньгами»²²⁷.

Пришлось Мао, как и другим коммунистам-заведующим отделами ЦИК Гоминьдана (Тань Пиншаню и Линь Боцюю), уйти в отставку. По воспоминаниям Чжан Готао, Мао был особенно недоволен этим. В политике отступления он винил Бородина, называя его в частных беседах с Чжан Готао «заморским чертом»²²⁸. Отдел пропаганды и крестьянский отдел возглавили считавшиеся «левыми» гоминьдановцы Гу Мэнъюй и Гань Найгуан, а организационный — сам Чан Кайши²²⁹.