Манускрипт дьявола

Тем не менее он считал нужным отрабатывать все версии. Сперва Бабкин даже прикинул, уж не пытается ли кто-то воздействовать на Куликова, похитив его дочь. Но Аркадий Ильич не был ни предпринимателем, ни чиновником, от которого зависело бы принятие важных решений… Он занимался проектированием зданий в одной из московских архитектурных фирм, и Бабкин при всем желании не мог представить, чтобы у Куликова имелись враги, способные на киднеппинг.

Сергей настроился на долгую масштабную работу, просеивание зерна через мелкое сито… Но Макар нарушил все его планы.

– Не так много людей знало о том, чем занимается девушка, – сказал Илюшин. – Поняв, что она разгадала шифр или близка к разгадке, кто-то из них решил присвоить себе чужие лавры. Нам нужно выяснить, кто именно. Это человек из ближнего круга, поэтому наша задача существенно упрощается.

Бабкин не считал, что их задача существенно упрощается. Напротив, ему казалось, что Макар усложнил все до невозможности, а самое главное, пошел по неверному пути. Какой манускрипт?! Какой шифр?!

– Ты мне сам говорил, что за расшифровку рукописи даже денег не заплатят! – воззвал он к здравому смыслу Илюшина.

– Слава стоит многого, – ответил тот. – Возможно, есть человек, готовый платить за то, чтобы его признали Тем-Самым-Кто-Раскрыл-Тайну-Рукописи. Я бы не удивился, если бы так оно и оказалось. Тогда все упирается в деньги – как, впрочем, почти всегда. Логично?

– Нелогично!

– Кроме того, – проигнорировал Илюшин протест Бабкина, – ты забываешь о том, что наверняка есть люди, помешанные на манускрипте. Не в переносном, а в прямом смысле. Считающие, что он должен раскрыться только им, а не какой-то девчонке двадцати трех лет от роду. Способные на любые действия ради восстановления того, что они считают справедливостью.

– Ты описываешь психа. Если это он организовал похищение Куликовой, мы его не найдем.

– Найдем. Я надеюсь на то, что человек, к которому мы идем, нам поможет.

Они остановились возле кирпичного дома, свечкой уходящего ввысь.

– Точнее, человек, к которому мы уже пришли. У тебя диктофон далеко?

– В кармане. – Бабкин похлопал себя по груди. – Как его зовут?

– Борис Осипович. Отчим того самого Арефьева, до которого мы дозвониться не можем.

* * *

Борис Осипович оказался немолодым мужчиной в очках, с аккуратной бородкой, говорившим тихо и неторопливо. Он провел сыщиков в комнату, заваленную книгами, и переложил тяжелые тома с дивана на стол, расчистив место для Макара и Бабкина.

– Жена улетела на полгода в Америку, вот и хозяйничаю сам, – объяснил он, поправляя очки. – Зато до всего необходимого легко дотянуться.

«Это точно», – подумал Бабкин, рядом с которым высилась стопка книг, а на них стояла пустая фарфоровая чашка из-под чая.

– Я знаю от Аркадия Ильича про то, что случилось, – сказал Борис Осипович, не дав Макару приступить к делу. – Разумеется, сделаю все, что в моих силах. Господи, бедная девочка! Надеюсь, все обойдется…

– Расскажите о ней, пожалуйста, – попросил Илюшин, подав Сергею знак включить диктофон.

– Наташа очень своеобразная девочка. Я близко наблюдал ее на протяжении многих лет – они с моим сыном дружили…

Бабкин отметил про себя «с моим сыном», и отчим Максима Арефьева сразу вырос в его глазах.

– Она умница, у нее редкий для женщины математический склад ума. И в то же время – художественный талант: она много рисовала и занимала призовые места на выставках, хотя нигде не училась. После лицея Наташа решила поступать в тот же институт, что и Максим, – и поступила, представьте себе, хотя отец отговаривал ее. Он был прав, как позже выяснилось, потому что ее решение было вызвано желанием доказать что-то себе и окружающим, в первую очередь Максиму.

– Они дружили с детства?

– Да. Наташа, Максим и Алеша Баренцев… Забавной они были троицей, скажу я вам. Сперва Максим с Тошей как-то незаметно сдружились, хотя были в разных классах, а потом к ним прибился и Лешка.

– Он тоже учился вместе с ними?

– Да, в одном классе с Максимом. Дворовая школа, по правде говоря, была ужасной. Максим ходил туда лишь потому, что его мама не имела возможности возить его в другой район. У Тоши особая ситуация – Аркадий воспитывал ее один, и ему нужна была школа рядом с домом. А вот Лешка Баренцев чувствовал себя там как рыба в воде. Он такой дворовый мальчик, совсем простой, из бедной семьи – типичная безотцовщина. Очень тянулся к Максиму и Наташе, потому что, вы понимаете, они ведь были совсем другие дети. И воспитание их было другое. Они много читали, их водили по музеям, театрам… Взрослые уделяли им время, вводили их в свой круг, а это почти всегда благотворно сказывается на развитии подростков. Честно говоря, Максим с Тошей выделялись на общешкольном фоне. У обоих ярко выраженные математические способности – не зря же после девятого класса они без труда поступили в физико-математический лицей. А, между прочим, знаете, какой туда был конкурс!

– А Баренцев?