Манускрипт

Лисса вышла в общую комнату и принялась о чем-то беседовать с рогатым и матерью, звеня чашками. Через приоткрытую дверь в спальню вошел Мурмяуз, довольно облизываясь, – чем-то уже поживился. Алида сгребла кота в охапку и завалилась на кровать, утопая в мягкой перине. «Интересно, а Мелдиан хочет жениться на Лиссе только из-за тридцати страниц Манускрипта, чтобы выслужиться перед отцом, или она правда ему небезразлична?» – подумала Алида. Ей понравилась эта девушка с холодными серыми глазами и благородным точеным лицом. Надо будет отблагодарить ее пирогами за гостеприимство. Алида зарылась лицом в мех Мурмяуза, представляя, что может сейчас делать Ричмольд. «Три дня, – сказала она себе. – Я узнаю, где бабушка, всего через три дня».

Глава 15, в которой хранители разоблачают шпиона

Кемара сидела чуть в стороне и наблюдала, как он переписывает книги. Не то чтобы Ричмольду это мешало. Просто он не привык, когда кто-то смотрит, что он делает. Он смущался и пару раз допустил ошибки в записях. Голоса книг в его голове при этом возмущенно восклицали.

Сегодня было солнечно. Свет заливал Библиотеку, заставляя пылинки красиво танцевать в его лучах. Ричмольд почти привык жить здесь и каждый день с головой уходил в свое занятие. Вольные хранители его не донимали, если он уходил в дальние коридоры. Там было тихо и спокойно. Конечно, если не брать во внимание голоса книг, которые он теперь слышал все громче и отчетливее.

– Ты красивый, – вдруг сказала Кемара. – Золотой.

Ричмольд заметил, что солнце как раз заглянуло в окно и заливает светом всю его фигуру. Он усмехнулся и мотнул головой.

– Ты, наверное, выбрала неправильное слово. Про меня нельзя так сказать. – Он снова уткнулся в книги, с недовольством замечая, как румянец смущения заливает его лицо.

Ричмольд всегда знал, что он некрасив, хотя Герт частенько пытался убедить его в обратном. Он был слишком худым, слишком долговязым, слишком нескладным. Его чуть вздернутый нос отличался какой-то изломанной горбинкой, а за широкий рот с бледными губами его в детстве дразнили жабой. Хуже всего были веснушки: они покрывали каждый сантиметр светлой кожи. Ричмольд их ненавидел. Он носил волосы чуть длиннее, чем остальные мальчишки его возраста, чтоб спрятать торчащие уши и немного сгладить острые скулы. Но каждый, кто хоть раз его видел, первым делом обращал внимание на глаза. Они были большие и печальные, такого насыщенного синего оттенка, что казались неподходящими этому резкому и неправильному лицу. Ричмольду не нравился собственный взгляд, когда он смотрел на себя в зеркало. Ему казалось, что ученый-астроном должен смотреть решительно и целеустремленно, а не обладать взглядом побитой собаки. Поэтому он старался не смотреть людям в лицо, предпочитая разглядывать из-под рыжих ресниц дорожные камни и обувь прохожих.

– Все правильно, – после минутного молчания произнесла Кемара. – Красивый. И добрый.

Ричмольд смущенно улыбнулся и поспешил отделаться от общества Кемары, выйдя на свежий воздух. Он не мог сосредоточенно заниматься делом, когда она сидела рядом и молча смотрела, как карандаш в его пальцах скользит по шершавой бумаге, записывая строчку за строчкой.

Магистры до сих пор были доброжелательны и щедры к хранителям, но Ричмольд усматривал в их поведении елейность, искусственность. Он не мог понять, кажется ли ему так из-за прочитанного в Демонодиуме или Магистры и правда усыпляют бдительность гостей, а сами готовят их к страшной участи. «Как поросят на убой», – промелькнуло у него в мыслях.

Когда Ричмольду было шесть, они с Гертом отправились на ярмарку прикупить свежих яиц и копченого мяса. Учитель отвлекся на разговор со знакомым ученым, которого случайно встретил в толпе, а Ричмольд, привыкший держаться на почтительном расстоянии, чтобы не навлечь на астронома гнев властей, остановился у загона с потешными розовыми свинками, которых фермер привез на ярмарку. Поросята принялись деловито обнюхивать мягкими пятачками веснушчатые пальцы мальчика, и Рич робко рассмеялся, поглаживая щетинистые лбы своих новых приятелей.

– Кого из них ты выбираешь, мальчик? – спросил полный, пропахший сеном и навозом фермер.

Ричмольд вопросительно взглянул на торговца. Он что, предлагает ему забрать поросенка домой? Рич слышал, что в богатых семьях детям позволяли заводить щенков и котят, чтобы вместе играть и даже брать их промозглыми осенними вечерами с собой в постель. Но Герт был строг и не позволял Ричмольду тащить в башню даже светляков, которых мальчик ловил и сажал в стеклянную банку. Он на минуту представил лицо Герта при виде ручного домашнего поросенка и чуть не прыснул от смеха.

– Ручаюсь, из этого парня получатся отличные отбивные. В меру жирные, нежные и сочные. Где твоя матушка? Давай я расскажу ей, какими приправами натереть мясо, чтобы его вкус стал особенно изысканным.