Мануловы путешествия

Когда я служил в армии, так у нас каждый вечер комбриг проводил совещания командиров подразделений и начальников служб бригады. Пока наш комбат заседал вместе со всеми в штабе, мы, остальные офицеры батальона, не расходились по домам, а прилежно ждали его возвращения. Курили, болтали, слушали радио, потому как знали – просто так уйти не удастся! И правда, бывало – вернется он оттуда, сядет, раскурит сигарету и ехидно изрекает: "Наступал вечер, а в Стране Дураков начинался рабочий день". Пыхнет сигаретой и продолжит: "Итак, к утру нам надо…", – и дальше шло перечисление "неотложных" дел, которые кровь из носу должны быть выполнены к утреннему построению.

К чему это лирическое отступление? Да к месту пришлось – в Норэлтире вечерело, а тайная полиция готовилась к самой масштабной операции за всю историю…

Мы расположились в координационном центре, временно сменившем направление деятельности. Сегодня вместо разведки здесь занимались контрразведкой. Мгла за окнами сгущалась, а чекисты и спецназ по всей стране замерли в ожидании команды "фас!"

Раскун, завидев меня с Настей, чуть не бросился с объятиями от избытка чувств – Гаругх оказался чрезвычайно информированным источником для тайной полиции. Полковник одновременно выполнял две функции: глава областной агентурной сети и главный координатор в Норэлтире от оппозиции Вилянги. В своей первой ипостаси он добросовестно трудился на ниве разведки, но владел информацией только в пределах своей компетенции, но зато как центральный оппозиционер имел полную картину шпионской деятельности на нашей территории – в этом ему помогали соратники по борьбе.

К "пятой колонне" Вилянги у меня сложилось двоякое чувство: вроде бы они помогают нам бороться с захватчиками, а с другой стороны предают интересы своей страны. Если рассматривать благо государства в абсолютном смысле, то для него нет никакой принципиальной разницы в том, какая ветвь дворянства правит Вилянгой: нынешний император или те, кого представляет Гаругх – все они дружно хотят стране мира и благоденствия. Первые – за наш счет, вторые хотят обойтись собственными силами. Вот и получается, что в борьбе за власть соратники нашего говорливого полковника готовы сдать всю агентурную сеть, сорвать вторжение и сесть за стол переговоров с Империей. Нам это выгодно, а Вилянге?

– Опять эти дурацкие рефлексии! – возмутился внутренний голос. – Ему всех шпионов на блюдечке поднесли, а нам, видите ли, претит общаться с изменниками родины! Гаругх тебе четко обозначил свою позицию: поражение императору, а не стране. Вспомни, большевики в первую мировую заявляли то же самое – мол, желаем проклятому царизму проиграть эту империалистическую войну. Чем наш полковник хуже?

Да и действительно, чего это я? Да пусть все враги Империи перегрызутся и перебьют друг дружку. Тем более что вчера утром мой собеседник произвел впечатление вполне вменяемого человека. Почему бы ему и не стать во главе Вилянги? Что-то в его словах выдавало корыстный интерес: не Гаругх ли у нас главный претендент на трон от оппозиции? Если так, то я – "за", мне он понравился.

Тем временем Раскун взахлеб рассказывал о том, что успела сделать тайная полиция за столько короткий срок – между допросом и нашей встречей прошло всего несколько часов. От моего робкого вопроса: "Вас волнует информация Гаругха о начале вторжения?" – министр внутренних дел только отмахнулся, сказав, что это совершенно невозможно – нет никакой информации от разведчиков о выходе кораблей противника в море. Да и не его это дело – есть Традорн, а ему, Раскуну, вражеских шпионов ловить надо. Так что дальше мы к этой теме даже не возвращались. В связи с этим Настя заметила:

– Вот видишь – человек сразу здраво оценил ситуацию и счел вторжение невозможным. А вы: "Офицеров ко мне!… Срочный доклад!… А-а-а, что будем делать?!… Учись!" – И показала язык.

По информации Гаругха, Вилянга создала обширную сеть агентов. Причем как на территории Империи, так и в бывшей Демократической Республике Норэлтир. Я с трудом удержался от язвительного замечания в адрес госбезопасности обеих стран, но благоразумно промолчал – не хотел портить настроение Раскуну. Он болезненно воспринимал замечания по своей профессиональной деятельности.