Манок на рябчика

– Это не ответ – это вопрос…

– Это предположение…

На самом деле Аня испугалась. Она хотела спросить, давно хотела, но не в такой обстановке и в несколько иной форме, а вот вырвалось, глупо сорвалось с мерзкого языка. Ответа мало-мальски серьезного явно уже не будет, но и испуг показывать ей не хотелось. Проще свести к шутке, розыгрышу, во всяком случае пока.

Монахов отвечать не собирался, он не ждал такого вопроса в лоб, он вообще не хотел такого вопроса. Конечно, очень глубоко в душе можно было предположить, что когда-нибудь подобное прозвучит, но чтобы вот так, чтобы здесь, чтобы сейчас, на голодный желудок, в конце концов… Он поднялся с кресла, подошел к шкафчику с вещами; не контролируя свои действия, начал перебирать футболки.

– Пап, что ты там ищешь?

– Футболку…

– Ты уже в футболке… Папочка, не стоит так волноваться. Я всё знаю… Мне Костя всё рассказал.

А вот это выстрел в спину. Холодный пот резко выступил на челе, рука подленько подалась на левую сторону грудины… – Что… Рассказал…

– Что у тебя есть девушка, Людмила. Ты хочешь связать с ней свою судьбу… Но из-за меня…

– К-какая еще Людмила? Что за бред?

Анька засмеялась.

– А! Испугался! Ну, я пошутила, пап… Ой! А чего ты так прямо за сердце-то? Что тут такого-то? Рыльце в пушку, что ли? – Какое рыльце?! Ты как с отцом разговариваешь?

– Как всегда.

Анька быстренько подсела к отцу, обняла за плечо, на другое склонила буйную голову и миленько промурлыкала что- то. Она обычно так делала, когда чувствовала за собой вину. Не хотела задавать этот чертов вопрос и сымпровизировала о какой-то Людмиле, но вопрос повис в воздухе и будет теперь висеть ружьём на сцене… И, что самое поганое, никогда об этом не думал. Женишься… Почему не?.. Жил, работал, вкалывал без отдыха, и вот здрасьте…

Вместе с тем представилось, и довольно живо, что Аня скоро вырастет, выйдет замуж. Да что там скоро! Это может случиться уже вот! И он останется один… Тьфу-тьфу-тьфу! Пронеси, Господи! Оттяни этот период на подольше…

– Ой, пап! – Анька вскочила с кресла, подошла к шкафчику, пошарила рукой по верхней полочке, потом повернулась с вытянутой рукой. На её ладони лежала небольшая жестяная коробочка из-под леденцов… Монахов в нахлынувшем вдруг приступе негодования громко хотел открыть рот, но, видя перед собой вопрошающие, сияющие неподдельным детским добром Анькины глаза, только выдохнул глубоко. В коробочке лежал его талисман, к которому с некоторых пор не то что никто не прикасался, а он сам брал его в руки только в те минуты, когда было совсем хреново, когда что-то откровенно не клеилось. И талисман спасал. Спасал всегда. Еще теплилась надежда, что Аня нашла только коробочку и не открывала, но слабая надежда, очень слабая.

– Ты где это нашла? Открывала?

– Она из сумки выпала… Открыла, да. А это что за штучка такая? Свистулька, что ли? Она не свистит…

Зачем? Зачем ты взяла это в руки? Это нельзя, понимаешь?! Смысла исторгать из уст весь негативный словесный поток уже не было – только расстроятся оба. Если талисман попадет в чужие руки, пусть даже в руки самого близкого человека, то силу свою потеряет, но, возможно, он даст силу тому, в чьи руки попал. Сказки? Может быть… Но опять же – почему-то здесь и сейчас…

Монахов обреченно улыбнулся.

– Это манок на рябчика…

– Зачем он тебе? Ты же не охотник?

– Талисман.

Он протянул манок Ане.

– Держи… Вот сюда дуй, а эту дырочку закрой большим пальцем.

Анька дунула. Торжественно прозвучал призывный клич рябчика-самца.

– Теперь он твой, Анюта… Только никогда никому его даже не показывай и, уж тем более, в руки не давай.

– Пап, ты прости… Ну я не знала, пап… Я… Я…

– Ладно… Чего теперь…

Анька поцеловала отца в щеку и снова дунула в манок.

– А он прикольный такой… Я на шею повешу, тут и скобка есть…

– Как я не хочу, чтоб ты взрослела… Знаешь, как не хочу!

– Да я и не буду! Если не хочешь, не буду… Кста-а-ати… Давай вставай! Ужин уже начался! Кушать хочется… А то ослабнешь тут с тобой…

Несмотря на мозжечковые расстройства, аппетит у Монахова совсем не испортился, даже стал зверским. Питание – штука деликатная. Когда всё непонятно вокруг, питание должно питать. А хорошая пища расставляет клетки по нужным ячейкам, сглаживая негативные моменты. И сам процесс удивлял. Обычно деликатно – вилка, нож, манипуляции, а сегодня без ножа и жадно. И Аня задорно уминала вторую тарелку со шведского стола…

Монахов дожал вкусный кусок рыбы с овощами, взял в руку стакан морса, запивая, оторвал глаза от тарелки и увидел за Анькиной спиной человека, улыбавшегося лицом старого друга Коли Баранова. Столь густой растительности на лице и крайней степени прокопченности Монахов у друга никогда не наблюдал, но тем не менее это был Коля. Загорелый бородатый Коля.

– Красиво! Я бы даже сказал, удивительно и убедительно!

Баранов, сверкнул недавно обновленными белейшими зубами. Аня вздрогнула от его баса и осторожно обернулась, внимательно разглядывая пробасившего над ухом…

– Ой! Николай Эдуардович… Это вы? Добрый вечер! А борода вам того… идет… Вы тоже здесь отдыхаете?!