Манкая

Шла москвичка наша и не оглядывалась. Не сказать, чтобы ходко, но не совсем медленно. А все почему? Потому, что хотела вернуться и сбежать одновременно. Вернуться мешала совесть, долг и ответственность перед мужем. А бежать не хотелось потому, что уж очень хорошо ей было с Митей. И слова его о любви, опалили и зажгли в ней огонёчек. И обещание его горячее, что умыкнет, если поймет, что полюбила она его. В общем, шла, плакала и улыбалась. Экое прекрасное противоречие.

Квартала через два, Юленька лить слезы перестала, и ощутила себя Ассолью. Той самой, из романа Грина «Алые паруса». Давно еще, подростком, Юлька прочла ту книгу волшебную и запомнила, что чувствовала Ассоль, когда оказалась на борту «Секрета»* Что? «Счастье сидело в ней пушистым котёнком»…

Ей бы не радоваться, не счастливиться, а все одно, радостно и счастливо. От этого всего рыдала в ней совесть замужней женщины, но девичья составляющая ее сущности, готова была вспорхнуть веселой птичкой и умчаться в небеса. Юленька запуталась совсем и остановилась посреди тротуара. Огляделась, в поисках ответа, помощи или знака, как у Мити. А увидела только кота.

Прямо перед ней, в окне дома, маячил кот. Ну, как маячил… Сидел здоровый, рыжий откормыш, прислонясь лобастой башкой своей к стеклу. Хотите верьте, хотите нет, но напоминал животина похмельного человека. Такое у него выражение морды было, мол, головушка болит, а стекло прохладное и кайф к нему прижиматься. Юлька, не сдержалась и прыснула. Еще бы! У Ассоль милый котёнок, а у нее, у Юльки, здоровый рыжий котище! Может, знак, а?

Ой, ну, какой еще знак? Сказала же Мите, что ничего нет, и не будет. Юлька головой тряхнула и направилась по делам. Их много было, как всегда. Однако, день ее прошел скоро и легко, будто что-то поддерживало, придавало сил, согревало. Уже вечером, тяжело передвигая ноги по парадной лестнице родного дома, осознала она, что это все он, Широков. Мужчина, который вот только сегодня признался ей в любви. И на его груди, между прочим, было ей уютно и правильно…

— Малыш, привет! — Кира открыл дверь и приветствовал Юлю тепло. — Заходи скорее. Я так соскучился.

Если Юля и удивилась, то виду не подала. А дальше все страньше и страньше…

В коридоре квартиры свет потушен. В спальне только мерцают свечи, и на прикроватной тумбочке стоит в вазе большой букет роз. Снова красных. Кирочкиных любимых.

— Юляша, ты права, мы давно не были вместе. Давай этот вечер и ночь будут нашими, а? — и потянулся к уставшей, избегавшейся за день, жене.

Она от удивления позволила себя обнять и даже приняла поцелуй мужа, но потом, что-то случилось. Нет, отвращением это назвать было нельзя. Безразличием? Да вроде тоже нет. Скорее, неприятием.

Ну, а как вы хотели? Кому же захочется есть черствый хлеб, после сдобной булочки? Вот и у Юли, по аналогии, получилось нежелание. Кира постарался, устроил романтик, а вот лицо у него не то… Глаза такие, словно работу выполняет, не очень сложную, но обременительную. И Юленька очень хорошо это почувствовала.

* * *

— Кира, я устала. Прости меня, пожалуйста. Единственное, что я хочу сейчас, принять ванну и лечь спать, — впервые на памяти Кирилла, Юля четко озвучила свое желание и очень твердо отстранила его от себя.

Кира растерялся. Ну, еще бы. Юлька, которая всегда говорила ему «да» в ответ на самую идиотскую просьбу, отказала ему, Кирочке, в любви? Никогда такого не было! Впрочем, Кира прекрасно умел притворяться, потому и засуетился возле жены. И раздеться помог и туфли домашние подал и даже побежал налить воды в ванную. При этом его трясло от злости и понимания, что его серая вечно покорная Юлька, выходит из под контроля и чем это грозит Кирочке, только Богу известно. Неприятная, даже опасная ситуация. И спровоцировал ее новый сосед.

Чему вы удивляетесь? Кира никогда не был идиотом, а уж инстинкты, рефлексы и интуиция развиты были, как у любого эгоиста, прекрасно. Пардон муа, но чуял Кира своей располневшей попкой, что Широкова и его собственную жену что-то связывает. Вопрос — что? Надо бы выяснить, но не сейчас. Это Кира тоже чуял…попкой. Да понимал он прекрасно, что Юлька никогда ничего не позволит себе с другим мужчиной, но подстраховаться было необходимо.

— Тебе удобно, малыш? — Кирочка сидел возле ванной на полу и играл взволнованного муженька.

— Все отлично. Спасибо тебе большое, — Юля укрытая мыльной, ароматной пеной, лежала в ванной, закрыв глаза.

Кирочка дождался, когда ее усталость слегка уляжется, лоб разгладится, и начал. Что? Воспоминания! Он залился соловьем и о первой их встрече, и о первой ночи, и о тех нескольких поездках в морю, которые случились в их совместной жизни. Говорил о своей любви, о радости, которую она, Юлька, дарит ему каждый день. Как тяжело Кире жить без Юлиной поддержки, и как больно ему было сегодня услышать ее отказ.