Манюня, юбилей Ба и прочие треволнения

Мы дружно захихикали. Историю со стекловатой наши родители до сих пор вспоминают с содроганием. Прошлым летом Рубик опрометчиво затеял с Каринкой драку. Из-за сущего пустяка – не поделили коровью лепешку. Такое с провинциальными детьми иногда случается. Кругом пасутся стада коров, в частном секторе у каждого двора своя буренка, а лепешек все равно на всех не наберешься. Отсюда недопонимание и прочие телесные повреждения. Уступать никто не собирался, так что случилась драка. Притом драка такая, знаете ли, знатная. Про которую в книжках пишут «не на жизнь, а на смерть». И в пылу этой драки Каринка скрутила Рубика и натерла его стекловатой. Тут полагается написать «немая сцена», потому что знатоки стекловаты небось вздрогнули и покрылись мурашками. А если кто-то из вас не является знатоком стекловаты и не имеет представления, какие случаются последствия от контакта с ней, то считайте, что вам крупно повезло.

В общем, надругалась Каринка над Рубиком посредством куска стекловаты, и потом, когда драка утихла, они дружно чесались. И если у Каринки чесались только руки, то у Рубика немилосердно чесалось почти все тело. Руки, ноги, спина. И даже немножко голова. Рубик терпел-терпел, потом не вытерпел и побежал домой мыться. Увлекся мытьем и крепко натерся мочалкой. А натираться мочалкой ни в коем разе нельзя, потому что ты вгоняешь мелкие иголочки стекловаты себе под кожу. А Рубик об этом не знал. И страдал потом от чесотки еще целую неделю.

Каринке тогда крупно влетело. Мама с папой лично ходили к родителям Рубика – извиняться. Правда, тетя Лаура с дядей Хореном сказали, что можно было и не извиняться, потому что буквально за неделю до этого Рубик покалечил дворник нашей «копейки» Генриетты. Просто так покалечил, из чистого интереса «оторвется или нет». И теперь папа ездил по городку с торчащим поперек капота дворником, потому что обратно он не складывался, а оторвать его с концами у папы рука не поднималась, он все надеялся, что в мастерской починят, и на новый дворник тратиться не придется. Так что у наших с Рубиком родителей на почве стекловаты вышла боевая ничья, и на том они радостно разошлись.

Когда мальчики скрылись из виду, мы попытались привести себя в порядок. Но тщетно – волосы всклокочены, пуговицы оторваны, одежда в каких-то жутких пятнах.

– Все равно нам влетит. Пойдем хоть на шине покатаемся, – махнула рукой Манька.

– Пойдем, – обрадовались мы и поволокли шину на пригорок. Правда, покататься так и не удалось, потому что только мы выползли со стройки, как навстречу нам выплыла Ба. Она шла по улице, вся такая благодушная, в красивом темном платье в мелкий горох, в светлых лодочках и с баночкой малинового варенья. Душа Ба пела – впереди приятный разговор за чашечкой крепкозаваренного чая с лимонным бисквитом изготовления моей мамы и ароматным вареньем. Душа Ба цвела и пахла – одно удовольствие придумывать подарок хорошему человеку, а в том, что Кира хороший человек, не сомневалась даже Ба!

И тут наперекор ее благостному расположению духа из недостроенной аптеки выруливает процессия. Состоящая из лопнувшей шины и жалких, насквозь пыльных, имеющих самое непосредственное отношение к ней детей. Конечно, при таком визуальном насилии от любого радостного пения и цветения и следов не останется!

Ба встала как вкопанная. Мы замерли напротив, предусмотрительно выставив перед собой шину. Чтобы, если что, она послужила смягчающим обстоятельством между нами и Ба.

– Вот, – подала голос Манька, – шину на стройке нашли, тащим выкидывать.

Ба пробулькала что-то нечленораздельное в ответ.

– Чивой?

– Девять, десять. Считаю про себя, чтобы сдержаться. Пошли, деточки.

– Куда? – попытались выиграть время мы.

– Домой. Чаю попьем. С вареньем.

– Бить будете, да? – высунулась вперед Маринка.

– Пусть тебя твои родители воспитывают. А с этими разговаривать буду я. Пошли!

Ба выполнила разворот через левое плечо и, чеканя шаг, направилась к нашему подъезду.

Мы отдали шину Маринке.

– Спрячь на стройке, – велела Каринка. – Сейчас нас немножко накажут, а завтра мы покатаемся с пригорка.

– Хорошо.

– Я долго буду вас ждать? – крикнула Ба.

Мы мелко потрусили к дому – впереди гремела жилетом Каринка, следом трепыхалась Манька, замыкала эстафету я. Ба сверлила нас своим колючим немигающим взглядом поверх очков. Пропустила вперед, пошла, бухтя, следом.