Маниту

— Он уже наводит чары, — шепнул шаман. — Он знает, что мы здесь и что мы попытаемся с ним помериться силами. Он будет создавать много удивительного в твоем мозгу. Он может сделать так, что тебе почудится, будто тебя на самом деле нет. Он как раз только что сделал так. Он может возбудить чувство страха, отчаянного одиночества, желания самоубийства. У него есть мощь, чтобы сделать так. Но это только иллюзии. На самом деле нам нужно обращать внимание только на маниту, вызываемые им, поскольку они почти непобедимы.

Тело Карен Тэнди перемещалось с одного края постели на другой. Она уже мертва, подумал я. Время от времени ее рот открывался и хватал воздух, но лишь потому, что корчащийся на ее спине нарост сдавливал ее легкие.

Поющая Скала сжал мою руку.

— Смотри, — тихо сказал он.

Белая кожа в верхней части нароста напряглась, как будто кто-то давил на нее изнутри пальцем — давил все сильнее, пытаясь пробиться наружу. Я стоял, как окаменелый, я не чувствовал ног, и мне казалось, что я через секунду рухну на пол. Я полубессознательно смотрел, как палец сгибается и тычется в безумной попытке выйти.

Наконец длинный ноготь пробил кожу, и из отверстия хлынула желтая водянистая жидкость, смешанная с кровью. Разнеслась резкая, острая вонь гниющей рыбы. Опухоль на затылке Карен уменьшилась и сморщилась, когда околоплодные воды Мисквамакуса изверглись наружу.

— Звони Хьюзу. Зови его сюда как можно скорее, — приказал Поющая Скала.

Я пошел к аппарату на стене, обтер кровь носовым платком и набрал номер. Голос телефонистки был настолько спокойным и равнодушным, как будто доносился из иного мира.

— Моя фамилия Эрскин. Не можете ли вы вызвать доктора Хьюза в палату мисс Тэнди? И как можно скорее. Прошу ему передать: уже началось, он нужен срочно.

— Конечно.

— Позвоните ему как можно скорее. Заранее благодарен.

— К вашим услугам.

Я снова посмотрел на мерзкую сцену, разыгрывающуюся на постели. Из отверстия в коже высунулась смуглая рука, все больше разрывая стенки опухоли, лопающиеся с треском раздираемого пластика.

— Нельзя ли сейчас что-то сделать? — шепнул я Поющей Скале. — Ты не можешь навести чары, прежде чем он выйдет наружу?

— Нет, — ответил он. Он был очень спокоен, хотя его напряженное лицо показывало, что и он тоже боится. Он держал наготове свои кости и порошки, но его руки дрожали.

Появился разрыв длиной в треть метра. Он начинался от затылка Карен. Ее лицо было теперь бледным и мертвым, покрытым засохшей кровью и липкой желтой жидкостью. Было трудно поверить, что ее, возможно, еще удастся вернуть к жизни. Она казалась настолько истощенной и искалеченной, насколько сильным и злым было создание, вылезающее из нее…

Из разрыва высунулась вторая рука. Потом из расширившегося разрыва медленно вынырнули голова и торс. Я почувствовал холодную дрожь страха, видя то же лицо, которое появилось на вишневой поверхности стола. Это был Мисквамакус, древний шаман, возрождающийся к жизни в новом мире. Его длинные черные волосы облепили череп. Глаза его были закрыты, а медная кожа блестела от вонючих родовых вод. Пленки облепили выпирающий нос и высокие скулы, нити слизи свисали с губ и подбородка.

Поющая Скала и я, мы оба стояли, когда шаман сорвал сморщенную оболочку опухоли со своей обнаженной, блестящей груди. Потом поднялся на руках и освободил бедра. Гениталии его были набрякшими, как у младенца мужского пола, но был виден волосяной покров паха, прилипший к животу, покрытому шрамами.

С омерзительным хлюпаньем, с каким вытягивают галошу из грязи, Мисквамакус освободил одну ногу. Потом другую. Тогда мы увидели, какой вред нанесли ему рентгеновские лучи. Ноги его не были сильными и мускулистыми, а обе кончались ниже колен маленькими деформированными ступнями с бесформенными карликовыми пальцами. Современная техника искалечила шамана еще до того, как он покинул лоно.

Постепенно, все еще не открывая глаз, Мисквамакус отодвинулся от разорванного тела Карен Тэнди. Он схватился за поручень кровати и сел, опустив свои карликовые ноги. Он громко втянул воздух в легкие, еще полные родовых вод. Белая мокрота свисала у него с уголков губ.

Сейчас я жалел только о том, что у меня нет оружия, чтобы разнести эту пародию на куски. Но я знал о его магической мощи и знал, что это бы не помогло. Мисквамакус тогда преследовал бы меня до конца жизни, а после моей смерти его маниту страшно отомстило бы моему.

— Нуждаюсь в твоей помощи, — спокойно сказал Поющая Скала. — Во всяком случае, когда я произнесу заклятие, сильно сконцентрируйся и думай о нашей удаче. Нас двое, может, сможем его удержать.

Искалеченный Мисквамакус, будто услышав, открыл сначала один глаз, потом другой и посмотрел на нас с леденящей смесью любопытства, презрения и ненависти. Потом он посмотрел на пол, на магический круг из разноцветных порошков и костей.