Манипуляция сознанием

Реальность такова, что становление нового государства не только не завершено, но и весь этот процесс забуксовал очень далеко от финиша. Более того, многие из рыхлых структур новой государственности начали распадаться (а во многих случаях уничтожаться самим режимом ради предотвращения срочных угроз).

Начнем с главного, предельного признака государства — системы легитимного насилия. Теоретики государственности недаром ввели этот термин — «легитимное», а не просто «законное». Легитимна только та власть, которая в общественном сознании превратилась в авторитет. То есть когда использование этой властью насилия оправдано не просто законом (под дулом пистолета любой парламент наштампует каких угодно законов), а и господствующими в данном обществе представлениями о правде. Когда внутренний голос человека скажет: «Эта власть — от Бога», или что-то в этом роде.

Произошло ли это в России? Ни в коей мере, и даже напротив. Все эксперименты режима по легитимации нового типа насилия показали, что общественное сознание их отвергает. Попытки идти напролом (весь 1993 год) лишь ускоряли «развод» народа с тем государством, которое пытался построить режим Ельцина. Несоветский тип насилия легитимным не стал. Ну, переодели часть милиции в иностранные картузы — и сами милиционеры их стесняются. Средний же человек сразу добреет, увидев милиционера в форме с русским силуэтом. Кадры милиции в массе своей подчеркнуто ведут себя так, будто они сохраняют культурный тип советской милиции, а не полиции буржуазного государства.

Важен уже тот символический факт, что в обращении между одетыми в форму людьми политический режим не осмеливается устранить слово «товарищ». Когда Ельцин посещает даже Таманскую дивизию, он вынужден проглатывать обращение «товарищ президент». И это — не мелочь. Вспомните переход от царской полиции и армии к советской милиции и Красной армии. Вот там можно было говорить, что произошло становление нового государства (по этому признаку)274.

Другое дело, что политический режим тайно способствует формированию иных институтов насилия — охранных служб, преступных групп, наемных убийц и пр. Повторяет путь латиноамериканских диктатур. Но это вовсе не признак становления государства. Это — типичный признак криминализации власти, которая не смогла достичь легитимации. Не всякое насилие есть признак государственности, а появление организованного преступного насилия как раз и говорит о том, что становление нового государства не состоялось и вряд ли состоится.

Мы даже видим редкое в истории явление: власть демонстративно пресекает попытки восстановить государство. Вспомните, как на глазах всей страны третировали перед телекамерами должностных лиц, которых сама их служба заставляла быть государственниками (министра внутpенних дел Куликова, генерального прокурора Скуратова). Это — акты, противоестественные для любого государства. Таков же смысл постоянного и планомерного очернения в глазах общества депутатов Думы — вовсе не как оппозиции, а именно как важнейшего института государства (а уж тем более государства буржуазного, которое немыслимо без сильного парламента).

Второй признак государства — идеология. Для буржуазного государства это признак абсолютно необходимый, ибо в прежних, сословных государствах обходились религией. Без идеологии нет легитимации власти в буржуазном государстве, а без легитимации нельзя говорить о становлении государства вообще.

Политический режим, установившийся в 1993 г., принципиально не имеет и не может иметь идеологии, сколько бы ни корпели на дачах советники Ельцина. Претендуя быть строителем гражданского общества и рыночной экономики, он всей своей практикой и даже риторикой отвергает самые фундаментальные принципы этого типа жизнеустройства. Ясно, что режим Ельцина не имеет абсолютно ничего общего с открытым обществом и правовым государством (достаточно посмотреть на положение с информацией, например, с доступностью телевидения для основных партий). И речь не о деформациях, а именно о сути режима и всей философии его социальной базы.

На чем же такой режим может строить свою идеологию? Только на обмане. Этого не достаточно. Сегодня любой ученый, независимо от ориентации, знает, что нынешний политический режим уже не может рассчитывать на легитимацию и обладание идеологией. Обман рассеивается, и режим может держаться только на страхе (перед гражданской войной, голодом, местью обворованных людей, репрессиями преступных банд — у каждой группы свои страхи). Ничего общего со становлением государства эта ситуация не имеет275.