Манипулятор

— М? — жующее лицо отца вопросительно уставилось на меня.

Я вслух прочитал факс и протянул ему.

Отец с минуту смотрел на бумажку, то замедляя челюсти, то ускоряя.

— Ммм!!! — наконец прозвучало от него.

— Чего «ммм»??? — сел я на соседний стул. — Ты думаешь, это будет продаваться?

Отец старательно дожевал, сглотнул и перевел взгляд на меня.

— Я думаю, да! — сказал он, прервал завтрак, закинул ногу на ногу и задрыгал ею. Я посмотрел на ногу с болтающимся на пальцах тапком, вскочил со стула и заходил по кухне. Эмоция отца передалась мне.

— Ну-ка, дай! — выдернул я бумажку из его рук и внимательно прочитал сообщение, вернул лист обратно. — И в каких объемах этот «Ерш» может продаваться!?

Отец даже не успел переменить положение руки, как та снова сжала лист бумаги.

— Не знаю, — пожал плечами он и поскреб в затылке. — Но, я помню, раньше он хорошо продавался.

— Да откуда ты знаешь, если никогда не торговал раньше ничем!? — удивился я.

— Я и синькой никогда не торговал, однако ж сказал тебе, что продаваться она будет хорошо! — парировал отец с таким видом, будто сказал мне «сам дурак».

— Ну да, это верно, — я задумался. — Так же как синька может продаваться?

— Да я не знаю! — помедлил отец. — Но, думаю, объемы могут быть похожими.

Я остановился у окна, тут же заходил снова, чувствуя всплеск азарта.

— Дай! — я снова выдернул бумажку, прочитал вслух: «Уважаемые партнеры! Доводим до вашего сведения, что наше предприятие начало производство сантехнического средства для канализации «Ерш».

Я положил факс на стол. Отец продолжил завтракать.

— Так, заказ надо сделать до конца недели, пара дней у нас есть! — Заработали лихорадочно мои мозги, я сел на край подоконника. — Сегодня-завтра сравним цены, если нормальные, то закажем пробную партию в эту поставку. Давай, доедай, поехали! Нам сегодня много возить!

Последние две фразы я произнес, покидая кухню. Азарт уже полыхал внутри и толкал меня к активным действиям. Мне нравилось такое состояние, оно всегда захлестывало неожиданно и давало массу энергии для любых свершений.

— Да дай мне доесть! — почти закричал мне в спину с наполовину набитым ртом отец. — Что ты вечно меня гонишь!?

— Да потому что ты вечно ешь по два часа! Давай быстрей, я пошел одеваться! — ответил я и скрылся за поворотом коридора.

Анализ цен в городе по новому товару показал — мы можем добавить тридцать процентов и все равно по цене будем ниже конкурентов.

В пятницу с утра мы отправили факс с заказом, в котором были и двадцать упаковок «Ерша». «МАЗ» ожидали ко вторнику, но тот сломался еще на заводе и выехал только в понедельник. Я представил безнадежно усталого водителя «МАЗа», ползущего на этой кастрюле с болтами тысячу километров по февральской дороге и посочувствовал ему.

Едва мы получили очередную партию, я принялся обзванивать клиентов и предлагать новый товар. Первым дозвонился в «Арбалет», записал заказ, несколько секунд таращился на свои каракули, произнес вслух «Зашибись!» и пошел искать отца.

— Хочешь веселую новость!? — сказал я и, не дожидаясь ответа, выпалил. — «Арбалет» забрал все двадцать упаковок «Ерша» сразу, на пробу, типа. Прикинь!

Я выдержал паузу. Отец стоял в дверном проеме комнаты и смотрел на меня бесстрастным лицом. Я ждал реакции с его стороны. Хоть какой-то, но ее не случилось.

— Ты слышал, что я сказал!? — вытаращился я на отца от непонимания.

— Ну, — произнес он.

— Что «ну»!? — начал я раздражаться.

— Ну, слышал! — с легкой эмоцией сказал отец. — Что дальше!?

Я сник. Разом. Как отрезало.

«Что ж он такой тяжелый на эмоции!? Или это он так выражает их? Или привык их так сдерживать, что на лице ничего не отражается? Разве можно вот так быть с каменным лицом всегда? Не понимаю», — заворочались во мне тяжелыми валунами мысли. Я всматривался в лицо отца, пытаясь понять, почему он такой, что с ним не так? «Откуда такая скупость на эмоции? Или я чрезмерно эмоционален, что радуюсь каждому, даже пусть маленькому, успеху нашего общего дела? Неужели успех его не радует? Или радует, но отец скуп на эмоции просто в силу своего характера? Непонятно». Понятно стало другое — отец, как никто другой мог одной фразой, одним унылым выражением лица отнять все желание полета, которое как раз рождается из положительных эмоций. Он словно боролся с ними, едва завидев их во мне, гасил не раздумывая. В груди стало тяжело.

— Да, ничего, — я встал с дивана и пошел одеваться.

Настроение испортилось на весь день.

Зима ушла. Март начался с самой отвратительной погоды — небо сплошь заволокло насыщенными влагой тучами, температура установилась чуть ниже нуля, растворив снег в ледяную кашу, влажный воздух, срывавшийся регулярно в грубые порывы ветра, неприятно колол лицо и выдувал тепло из тела.

«Сарай» из Краснодара в очередной раз приполз к нам в четверг пятого марта.

— И что, все нам? — спросил я водителя, когда тот устало вылез из кабины.

— Ну да, — протянул он мне толстый пакет документов. — Тринадцать тонн.

— Тринадцать!? — воскликнул я, вытаращился на водителя.

— Ну да, — пожал плечами и улыбнулся тот. — Пять в прицепе, восемь в машине.