Манипулятор: Плутократы

— Ясно, — кивнул Алентович, — но в чем конкретно ваш интерес? 

— В понимании ситуации, — ответил Петровский. — Если окажется, что мы более правы, чем ваши аналитики и ваши проходимцы- посредники, то вы снова придете к нам и уже заплатите три миллиона долларов за продолжение развития нашей линии. Вашим журналистам и аналитикам сложно будет перестраиваться в ходе развития ситуации, а мы просто продолжим нашу стратегическую линию. Комбинат в тяжелом положении, обстановка очень непростая, директора действительно убили. Но в интересах государства, чтобы комбинат продолжил работу. 

— И… — требовательно произнес Алентович. 

— И тогда Жуковский поймет, что все играют против него, — продолжил Петровский, — останется только убедить Глеба Моисеевича продать нам его акции. Будет очень неплохо, если в этот момент мы будем иметь необходимые средства для их покупки. Тогда именно наше агентство, не связанное формальным договором с вами, будет логичным покупателем этих акций. 

Шустер улыбнулся, облизнув полные губы. План Петровского ему очень понравился. Алентович нахмурился. Ему этот план показался слишком авантюрным. 

— Сколько денег понадобится? — оживился Аркадий Наумович. — Хотя бы примерная сумма? 

— По нашим оценкам, немного. Чтобы выкупить контрольный пакет, нужно миллионов пятьдесят. 

Шустер снова облизнул губы, затем посмотрел на Алентовича. 

— Мне нравится этот план, — одобрительно сказал он, — очень нравится. Мы разоряем Жуковского и получаем комбинат. При этом не ссоримся с правительством и с американками. Очень хороший план. 

— При условии, что мы должны полностъю доверять господину Петровскому, — холодно напомнил Семен Борисович. 

— Не обязательно доверять. Мне ваши деньги не нужны, — гордо заявил Петровский. — Я изложил мой план лишь в общих чертах, хотя совсем не обязан был вам о нем рассказывать. 

— И вы считаете, что мы поверим в ваш бескорыстный альтруизм на благо страны? — иронически спросил Алентович. — Или вы решили улучшить наши отношения с Америкой таким необычным способом? 

— Никто не говорил об альтруизме, — возразил Петровский, — я всего лишь ознакомил вас с нашим альтернативным планом, который мне лично кажется более реальным. Вам не разрешат обанкротить такой комбинат и выставить его на торги, чтобы вы могли его перекупить. Вам этого просто не позволят, несмотря на все ваше влияние. — Он поднялся. Олигарх и банкир смотрели на него, молча слушая. Впрочем, Петровский уже сказал все, что хотел. Однако напоследок добавил: — Я полагаю, вы достаточно разумные люди, чтобы принять верное решение. До свидания. — И тут же вышел из комнаты, спустился по деревянной лестнице вниз. 

Оставшись наедине, оба миллиардера какое-то время продолжали молчать. Затем Аркадий Наумович осторожно произнес: 

— А ты знаешь, по-моему, он прав. Зачем ссориться с правительством и с американцами? Все можно решить немного иначе. 

— Я ему не верю, — убежденно проговорил Алентович. — Он мог договориться с Жуковский и подставить нас. 

— Что мы теряем? — рассудительно спросил Аркадий Наумович. — Пятнадцать процентов у нас уже есть. Денег ему мы можем не давать. Пусть выкручивается. А если Жуковский начнет продавать акции, будем потихоньку их скупать. Не понимаю, почему ты волнуешься? 

— Он сказал, что правительство не разрешит обанкротить комбинат, — напомнил Алентович. — Причем, заметь, очень уверенно сказал. Похоже, он разговаривал с кем-то, кто может принимать такие решения. С премьером или вице-премьером, а может, с Климентьевым, который нас не очень любит. Но кто-то определенно стоит за его спиной. И поэтому я ему не верю, пока не узнаю, кто это. 

— Ты думаешь, они могут поддерживать Жуковского? — испугался Аркадий Наумович. — Неужели пойдут на такое? — В этой стране возможно все, когда речь идет о трехстах миллионах долларов, — отрезал Алентович. — Нам нужно вести себя очень осторожно. Вообще пока никак себя не проявлять. Необходимо узнать, кто и зачем поддерживает Петровского. Он не вел бы себя так независимо, если бы не эта поддержка. 

— Тебе всегда мерещатся заговоры, — всплеснул короткими ручками банкир. 

— Я недавно читал одну восточную сказку, — вдруг вспомнил Алентович. — Купил красивую книжку для младшего сына и решил посмотреть картинки. Такая хорошая сказка о бедном юноше, который вдруг стал падишахом. Этот юноша ничего не боялся, пока у него нечего было отнять. Но когда стал падишахом, начал всех бояться: заговорщиков, недоброжелателей, воров, своих слуг и даже многочисленных жен, которые его окружали. Стал подозрительным и жестоким. 

— Такое случается, — согласился банкир. — Ну а какова мораль? 

— А морали нет. Иногда я думаю, что лучше быть вот таким неизвестным бедным юношей, чем становиться падишахом. Теперь ты понимаешь, почему мне везде мерещатся заговоры? Самое сильные чувства, которые движут людьми, — это страх смерти и зависть. Вот так, Аркаша. В этой стране нас ненавидят так много людей, что иногда я хочу на все махнуть рукой и сбежать отсюда куда-нибудь далеко-далеко.