Манипулятор. Глава 007

– Па, ну в складе-то уж курить не надо, да!? – сказал я. Само вырвалось. И вышло довольно жестко, безапелляционно и даже неожиданно для меня самого. Раньше, когда мы только въехали в этот склад, я раз закурил в нем. Отец сделал мне замечание, чтоб не курил в складе, ведь от неосторожно брошенного окурка может возникнуть пожар. Я тог-да затушил сигарету и, неосознанно для себя, урок усвоил. Ведь наша жизнь – есть посто-янная учеба и развитие. А отец для сына – первый и наиглавнейший в жизни учитель. Раз-виваясь, хорошо или плохо, но мы усваиваем уроки своих родителей. Я впитывал нраво-учения отца. Для каждого сына отец, если не алкаш и махровый неудачник, – авторитет. Отец для меня всегда являлся непререкаемым образцом правильного набора человеческих качеств. В нем их было так много, что в какой-то момент у меня возникло даже ощущение их избытка. Я не переставал удивляться идеальности своего отца. Он практически не пил, выпивая лишь в праздники символические граммы спиртного, оставаясь при этом всегда трезвым. Я никогда не видел его пьяным и даже пошатывающимся. Отец никогда не сквернословил. Чему я удивлялся, мат слышался кругом и от каждого второго. Отец был педантичен в работе, надежен, честен и очень исполнителен. Если бы я захотел придрать-ся и найти в нем изъян, я бы не нашел. Естественно, я и не стремился искать в отце отри-цательные качества, не стремился оспаривать его авторитет. Что может быть комфортнее и важнее для формирующегося сознания сына, чем настоящий авторитет отца? Ничего. Но законы жизни неумолимы и ведут нас неявными путями мудрости. Что нас не убивает – делает нас сильнее. Это верно. Парадоксальным образом верно и обратное утверждение – Что делает нас сильнее, то нас и губит. Именно то, благодаря чему отец стал и являлся авторитетом для меня, и начало работать против него. Его пунктуальность, точность, пе-дантичность – достойные черты характера, постепенно перешли грань меры и стали вы-рождаться в щепетильность, дотошность, занудство по отношению к окружающим и осо-бенно близким – ко мне и матери. Отец скрупулезно подмечал все мои промахи, ставил мне их на вид и занудно вычитывал целые лекции о том, как надо было мне поступить на самом деле. Я, как сын своего отца, искренне старался – я работал, тянулся к планке, уста-новленной отцом, устранял все помарки и недочеты в своих действиях, согласно его заме-чаниям и наставлениям. Я нормально относился к критике и строгости отца, понимая, что так, пусть где-то болезненно, я учусь жизни. Чем сильнее я тянулся к обозначенной отцом планке, тем недостижимее она становилась. Мое желание делать все правильно по меркам отца выродилось в виртуальный бег к линии горизонта. Отец не пропускал ни малейшего моего промаха или даже незначительной помарки. Моя врожденная исполнительность стала подтачиваться раздражением от постоянных укоров и нравоучений. Отец, будучи человеком скупым на эмоции, не чувствовал и мои. Мое сознание, уяснив бесперспектив-ность послушного исполнительства, стало адаптироваться к характеру отца, стало выраба-тывать «антитела». Ведь не зря говорят – с кем поведешься, того наберешься. Мать в по-рывах очередных скандалов стала бросать мне в лицо фразу: «Ты становишься таким же, как твой отец!» Что было правдой, незаметно, день ото дня, я впитывал черты отца, стано-вясь таким же жестким, требовательным, педантичным, сухим на эмоции. Черты отца, ус-военные мною, стали работать против него – я невольно принялся подмечать все его про-махи, замечать его слабости. Я стал ждать ошибки отца, как он всегда ждал мои. Я неумо-лимо трансформировался в отца, превращаясь в сухой, безжалостный «счетчик» его неу-дач, промахов, слабых проступков, неловких движений. Наша совместная жизнь и особен-но работа постепенно превращалась из связки «учитель отец – ученик сын» в жесткую связку двух «счетчиков» взаимных погрешностей. Один – старел и изнашивался, другой – мужал и креп. Точка равенства сил стремительно приближалась. Что посеешь, то и пож-нешь. С каждым совместным днем я становился требовательнее и неуступчивее. Нрави-лось ли мне это? Я не задумывался, я адаптировался к окружающей действительности, вы-рабатывая качества выживания. Первый ли это был раз, когда я отметил промах отца и со-общил ему о нем? Не знаю, но определенно первый, который я осознал. Я поставил непре-рекаемый авторитет отца перед собой под сомнение. Бесспорно, лучше и легче и комфорт-нее, когда отец является авторитетом от начала и до конца жизни. Такое положение вещей снимает много болезненных вопросов личностного роста. Но чтобы оставаться лидером, авторитетом для сына, отец должен продолжать личностно развиваться и сам. Подобные мысли в то время в моей голове если и зародились, то пребывали в сыром зачаточном сос-тоянии. Все, что я осознал в тот момент – я нашел брешь в неоспариваемой «идеальности» отца и указал ему на нее.

Отец так и замер с сигаретой в зубах. Его довольное лицо переменилось в удив-ленное. В глазах промелькнула растерянность. Крыть было нечем.