Манипулятор

…В белом тумане медленно возникли пухленькие фарфоровые щечки, коралловые губки и голубые круглые глазки, в которых, как показалось Бьенамэ, светилось любопытство. Потом он заметил белый халат, руки с коротко подстриженными ногтями, почувствовал резкий запах карболки, и – о ужас! – Бьенамэ понял, где он. Перед глазами пронеслись картины прошлой ночи: Юнфамлежер, отступающая в глубь комнаты, синие сумерки за окном, тупая боль в шее – и он глухо застонал.

– Вам плохо? – прошептала Любочка и тихонько присела на край кровати, ненароком обнажив пухленькую розовую коленку. Бьенамэ тупо уставился на нее. Ощущение жизни постепенно возвращалось к нему. Он медленно протянул руку…

…

Дверь в палату резко распахнулась, вбежала Любочка и, чмокнув Бьенамэ в щеку, радостно пропела: “Завтра тебя выписывают!” Кинув пакет с апельсинами на тумбочку, она несколько раз покружилась по палате и, прощебетав: “До вечера!”, скрылась. Бьенамэ с улыбкой посмотрел ей вслед и умиротворенно закрыл глаза.

…

– Вот здесь я и живу. – Бьенамэ распахнул дверь, пропуская вперед Любу. Она вошла, стреляя глазками по сторонам. Взгляд ее упал на театральных кукол, висевших на стене.

– Это мои друзья, – сказал Бьенамэ, внимательно глядя в глаза Юнфамлежер. Они казались пустыми и безжизненными. Он вздохнул и, обняв Любочку за плечи, спросил:

– Как тебе здесь?

– Ничего, – протянула Любочка, перейдя к книжным полкам и рассматривая стоящие там деревянные фигурки. Бьенамэ улыбнулся:

– Я сейчас.

Любочка села на диван, взглянув на стол, заваленный книгами и рукописями, взяла первую попавшуюся книжку, перелистнула несколько страниц и, равнодушно отложив ее в сторону, раскрыла пудреницу. Вошел Бьенамэ – он торжественно нес тарелку с бутербродами и два бокала.

– Извини за скудное угощение, я еще ничего не успел купить, но хорошее вино у меня найдется.

Он достал из бара бутылку, разлил вино и протянул Любочке бокал.

– За что мы пьем? – спросила она.

– Я – за любовь, – сказал Бьенамэ.

– Я тоже, – прошептала Любочка.

За окном было уже темно, и девушка невольно взглянула на часы.

– Ты спешишь?

– Да нет, – пожала она плечами.

Он присел рядом и нежно обнял ее. Вдруг какая-то неведомая сила заставила его подняться и подойти к стене. Взглянув на Юнфамлежер, с минуту Бьенамэ колебался, затем аккуратно снял ее и положил в шкаф.

– Зачем ты это сделал?

– Так надо. – Он грустно улыбнулся и спросил: – Ты любила когда-нибудь по-настоящему?

– Да. Но это все в прошлом. Не надо об этом.

Она задумчиво отпила глоток вина и поставила бокал на стол.

– Ты любишь стихи? – неожиданно спросила она.

– Да, конечно.

– Тогда прочти мне что-нибудь.

Он сел рядом с ней, закинул руки за голову и начал:

“В одно прекрасное утро, похожее только на скрипку…”

Любочка слушала, рассматривая собственные ногти.

Дочитав до конца, он криво улыбнулся:

– Вот так, малыш.

Он провел пальцем по ее носику. Поцелуй получился долгим, так что обоим едва хватило дыхания.

– Гасить свет? – спросил Бьенамэ.

– Да, – прошептала Любочка.

Комната погрузилась в темноту, и синие тени от уличных фонарей запрыгали по стенам.

Продолжение следует»

«Да, фокус не удался, – подумал Сергей, – не оценила она сей литературный шедевр и даже дерзнула конкурировать. Однако как легко и непринужденно она это сделала, с ходу уловив стиль! Умная, светлая моя Юленька…»

И тут же паническая тревога сдавила виски, раскаленной лавой опустилась в грудь и, дернув его за воображаемый поводок, прошипела: «Стоп, так нельзя! Это она, она должна восхищаться тобой, нуждаться в тебе, иначе нити ослабеют, и ты не сможешь ее контролировать, не сможешь окончательно разорвать их нелепый союз с мужем!»

– Да, любопытно… Похоже, у нас зарождается творческий союз и нам будет чем заняться в Индии, – выдавил из себя Сергей и, закрыв глаза, стал детально обдумывать каждый день предстоящего совместного отдыха, сулящего судьбоносные перемены в его жизни.

***

В Кералу они прилетели под вечер, забросили вещи в номера и вышли к морю. Утомленное за день солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая скалистый берег в пастельные тона. Волны лениво плескались в камнях. Пальмы замерли у берега, небо сияло последним вечерним светом и, уходя к горизонту, сливалось с водой в единую серебристую гладь, охватившую весь мир покоем, ласкающим душу.

– Я чувствую себя невесомой и растворяюсь в этом божественном пространстве! Это рай! – вдохновенно произнесла Юля.

– Да-да, у меня такое же ощущение, – вторил ей Сергей.

На этот раз он не пытался ее отзеркалить. Он тоже ощутил блаженство и легкость, правда, быстро наступающий сумрак разрушал это состояние и зачарованный вечер тонул в море.

Ранним утром, оставив на ресепшене ключи, они устремились на пляж.

– Обязательно побывайте на маяке, – бросил им вдогонку менеджер.

Береговую линию выстилал черный вулканический песок. Сильный отлив обнажал большие камни. Все это было совсем не похоже на романтические краски вчерашнего вечера.