Манипулятор

— Не могу, достали эти богохульники! Что этот самодур Феофан, что отпрыск его. Знал бы ты Акакий, сколько мне на исповедях всего слышать приходиться! Тонька, красивая девка, все при ней, и парень хороший имеется. Им бы жениться, да детей заводить. Так нет же, надо было этому козлу похотливому воспользоваться правом первой ночи и с черного хода в невесту войти! Ему радость, ей горе. По большому сходить уж пятый день без крови не может. Вот ты на материке куда не выйди — прогресс! Если мыслишка развратная в голову и пролезла — вот тебе, пожалуйста, бордель. Богопротивно, конечно, но там и девки иные, блудливые. Сами просят их как-нибудь по-хитрому взять! Так-то ведь обоюдно и не по принуждению. Правом первой ночи если граф какой и пользуется — так согласия спросит, одарит девственницу жемчугами и золотом, а то и на службу при себе пристроит. А наш ирод рогатый что? Мало того, что его женушка ни одного хера крепкого не пропустит, так и сам хорош. Девку испортит и спасибо не скажет, словно так и должно быть. — Иннокентий грустно уставился мне в глаза, — Эх, мне бы целительского умения побольше, да чудо какое сотворить. Глядишь бы и в столицу перевели.

Вот же оно! Ну что может быть для меня на первое время лучше, чем попробовать прибиться к церкви? Федор и компания веса здесь не имеют, она независима от барина. Каждый день узнаешь чужие тайны и новости из первых уст. Граждане верят тебе, как божьему посреднику. Это же мечта авантюриста! Глядишь — и стану местным серым кардиналом, да подыму восстание!

— Поддерживаю! — одобрительный голос бога обмана прозвучал в моей голове.

— Я могу кому-нибудь рассказывать о своей прошлой жизни? — мысленно обратился я к Локи.

— Не-а, бан сразу. Я разве не говорил? — удивился Локи.

— Да как-то упустил. Ладно, обойдусь и без этого.

Я перевел глаза на задумчивого священника. Тот закончил свои излияния и начал подыматься со стула.

— Чудо, говоришь, Иннокентий? Будет тебе чудо. — Громко и четко произнес я, глядя ему прямо в глаза.

Рот священника от неожиданности открылся, а вот глаза, наоборот, закрылись.

— Э-э-э, ты чего? Стой!

Но было поздно, обмякшее тело слуги господнего, рухнуло на пол, как подкошенное.

Глава 4

Мне пришлось изрядно помучаться, чтобы привести священника в сознание. Спустя несколько минут он открыл глаза, увидел меня и тут же вскочил на ноги, выставив перед собой ладони и сложив их в форме знака на своей рясе:

— Свят, свят…

Его поведение навело меня на одну идейку, и она смотрелась куда интереснее моей первоначальной задумки — просто рассказать, что Акакий больше не слабоумный. А так даже маскировку снимать не придется.

— Не истинным гласом своим, но устами блаженного говорю с тобой, Иннокентий, — начал я заунывным голосом, — Я есть Отец всего сущего, так прими же благодать господню.

Он бухнулся на колени и низко склонил голову, пробормотав:

— Слушаю, Боже, все что пожелаешь.

— Велика твоя вера, праведны дела твои. Открою я тебе тайну великую, но возьму с тебя клятву нерушимую. И вознесешься ты над иным людом, и сможешь слово мое нести страждущим.

— Охереть! — донесся голос Локи, — Станиславский нервно курит в углу.

— Не мешай. Думаешь легко на ходу такую чушь пороть? Кстати, а местный боженька в теме?

— Конечно в теме, но этот раунд пропускает. Принимающая сторона, как никак! Все, молчу и не вмешиваюсь.

Меж тем, отец Иннокентий, ждал дальнейших указаний.

— Блаженный сей, Акакием нареченный, избран мной для чуда великого. Будет он твоим проводником и светочем, — продолжил я, — Корми его достойно, да пристрой к делу церковному.

— Отец наш всемогущий, но ведь… он это… того…, — священник боязливо приподнял руку и покрутил пальцем у виска.

— А ты научи его грамоте, да в люди выведи. Молва людская донесет, что ты в блаженного знания вложил, и будет тебе воздаяние по делам твоим. Покинешь остров богохульный, да в церкви высокий пост получишь. Но раньше сроку никому о сим разговоре слова не оброни, иначе постигнет тебя кара неистовая.

— Как скажешь, Боже. Никому не похвалюсь, пусть люди сами все увидят. — Он быстро-быстро закивал головой.

— Мууу, — я дал понять, что сеанс связи с Господом окончен.

— Во дела! — Иннокентий медленно переваривал божественное пришествие, — Ну и что с тобой делать?

— Е-да-а, — я показал пальцем себе в рот, намекая, что пора по-человечески покушать.

— Ох, да что же творится! Но ведь заговорил, хоть и невнятно, но заговорил! — радостный священник чуть не танцевал от счастья, — Идем, Акакий. Уж коль господь наш избрал меня — устроим все по высшему разряду.