Мания приличия

Неприятности: кратковременные и продолжительные

Сперва я полностью поверила в то, на что намекнул мне Джиён: что вчера ночью он представлял меня под собой, когда спал с Кико. И пока он под моё онемение спускался вниз, я стояла и думала об этом. Как же так? Как можно заниматься любовью с одним человеком, когда думаешь о другом, когда хочешь другого? И вопреки своему же суждению и тому, что ещё вчера мечтала о Мино, я невольно повторила мысли, якобы испытанные Драконом — я вдруг представила нас с ним вместе. И лишь после промелькнувших нескольких красочных сцен, которые и выдумывать не нужно было — я видела всё накануне в нужных и ненужных подробностях — тряхнув головой, я очнулась, заподозрив, что никакой основы под собой брошенная Джиёном фраза не имела. Он солгал! Наверняка так и есть. Он в продолжение эксперимента пытается навести меня на эротические фантазии? Этого они с Сынхёном добиваются? Раньше я никогда бы не стала искать подтекста в чьих-либо словах, додумывать коварство, которого может не быть, но в этом Сингапуре… за два месяца жизнь перевернулась и встала на уши. Я не знаю, чему верить, как правильно поступать в этом — именно этом, местном — мире, чтобы не пропасть и не проиграть. А если победа может даться только путём потери себя? Разве это не будет проигрышем? Что, если я могу спасти свою материальную оболочку только если предам свои принципы? Не к этому ли всё идёт? Я вспомнила тот момент, когда нажала на курок — я была готова проститься с жизнью, лишь бы не быть отправленной в бордель, не испытать всей этой грязи, насилия, не изменить своему далекому жениху. А что же теперь? Я смотрю на Мино и забываю обо всём. Да и часто ли я последние пару-тройку дней ностальгировала о доме? Попав сюда, в первое время, я была готова на всё, абсолютно на всё, чтобы сохранить честь, чистоту и порядочность, чтобы не замарать себя в глазах Божьих. Я была перепугана и на самоубийство меня толкали кошмары, таившиеся за каждым углом. И вот, постепенно выясняется, что ничего страшного не произойдёт, если поступать «по-умному». Это значит, сообразно с представлениями о жизни Дракона. А ещё это значит — отринув старые обязательства и забыв о том, кто я в душе, какая у меня душа. Если на меня сейчас наставить пистолет и спросить, что я предпочту, отдаться Мино или, сохранив честь, умереть, то каков будет мой выбор? Мне было стыдно за то, что я решила в эту секунду. Даже не стыдно, а как-то сокрушительно тяжело и ненавистно за маятник, качнувшийся влево во мне в этот момент. Неужели же мы готовы выйти из ситуации крайним путем только во избежание страданий? А если нас поманить чем-то приятным, то нам это уже не кажется ужасным? Но это ужасно! Не для тела — для души. Почему я теряю то невесомое, но явственное её ощущение, когда каждый собственный кусочек тела чувствуется носителем этой невидимой вещицы, ответственной за наши грехи, нашу судьбу, наше существование после смерти. Мне казалось, что я не воспринимаю всерьёз атеистические лекции Джиёна, но почему тогда я вдруг поняла, что ощущаю организм всего лишь организмом, и ничем больше, как будто он не ответственен за то, что происходит внутри меня? Как будто я тоже перестала верить в то, что попаду в ад или рай после смерти. Но я не перестала! Не перестала!