Манифест: Революция

В 1937 году законопроект был принят, Эшлингер созвал национальную конференцию, на которую пригласил всех, кто что-либо знал о марихуане, кого смог найти. Из 42 человек, 39 в той или иной степени высказались, что не понимают, зачем их сюда пригласили, и что они мало что знают о предмете. Остальные трое были: 1) Уильям Вудворт от АМА, 2) его ассистент, 3) Джеймс Мюних, профессор с собачками.

Вы можете сами догадаться, что случилось потом. Джеймс Мюних, единственный на всей конференции, кто соглашался с позицией Эшлингера по марихуане был назначен Официальным Экспертом в Федеральном Бюро по наркотикам. Единственный человек, который согласен с позицией правительства, назначается Официальным Экспертом! Если это не хрестоматийный случай того, как действует правительство, то я не знаю, что будет лучшим примером.

Теперь вспомните заявление Эшлингера – от которого он потом отказался под давлением медицинской общественности - что марихуана "это наркотик, вызывающий привыкание, приводящий наркоманов к сумасшествию, преступлениям и смерти". В конце 1930-х –начале 1940-х годов защитники этой точки зрения, комментируя серию хорошо освещенных в прессе судебных процессов об убийствах, охотно цитировали эту фразу, предполагая (что бы вы думали?), что преступники перед совершением насилия употребляли наркотики.

На одном из таких судов приснопамятный Официальный Эксперт был призван, чтобы доказать, что марихуана вызывает сумасшествие. В своих свидетельских показаниях в суде Ньюарка, штат Нью-Джерси, Мюних сообщил, что испытывал этот наркотик на себе. На вопрос, что происходило, когда он принял наркотик, он ответил: «После двух затяжек марихуаны мне показалось, что я превратился в летучую мышь». И пятнадцать минут летал по комнате, добавил он.

Поверите ли, это все доказательства, которые он представил. Обвиняемые теперь знали что говорить: «После двух затяжек марихуаны мои клыки выросли до шести дюймов и обагрились кровью». Вот и все доказательства того, что марихуана вызывает сумасшествие.

Между тем, Эшлингер сообщил Мюниху, что его должность Официального Эксперта окажется под угрозой, если тот продолжит утверждать, что превращался в летучую мышь. Тот и перестал.

В 1970 году федеральное правительство отменило налоговые меры, и просто ввело запрет на ряд веществ. Никаких конституционных обоснований представлено не было.

Мы не относимся к алкоголикам как к преступникам и не заключаем их в тюрьмы. Такого видимо никогда и не увидим, так как политики сами наслаждаются алкоголем. Проблема наркотиков – аналогична – это проблема медиков, а не полицейских. Семья, церковь и общество должны понимать свою ответственность за то, что люди отравляют себя наркотиками. Загружать наши суды и тюрьмы делами, состоящими в том, что у человека обнаружено микроскопическое количество запрещенных веществ и которые никогда не причиняли никакого вреда другим, пожирает ресурсы, необходимые для борьбы с настоящими опасными преступниками, которые угрожают нам. За последние два десятилетия по делам, связанным с наркотиками было заключено под стражу больше людей, чем за все остальные преступления вместе взятые. И это не считая продолжающейся эрозии наших гражданских свобод, за которые война с наркотиками также ответственна.

Провал в федеральной борьбе с наркотиками очевиден хотя бы из того факта, что правительство не может предотвратить употребление наркотиков в тюрьмах, которые окружены вооруженной охраной. Факт остается фактом – наркотики не перестали быть доступными для тех, кто хочет их употреблять. Это кошмарный сценарий развития событий, которого все боятся; но они не могут осознать, что мы уже к нему пришли. Опрос за опросом в большинстве высших учебных заведений подтверждают, что студенты легко могут достать наркотики, если того хотят. Так и работает черный рынок: запрещение товара, который востребован, не отменяет его востребованности, но просто порождает более опасные и нежелательные каналы доставки этого товара, дает криминальному сектору экономики новый источник дохода и власти. Как и со многими другими вещами, конституционным методом действий будет оставить федеральное правительство за кадром и отдать решение вопроса штатам.

Независимо от нашей позиции по войне с наркотиками в целом, мы обязаны согласиться с разрешением медицинского использования марихуаны. Использование этого запрещенного сейчас препарата могло бы облегчить невыносимые страдания бесчисленных пациентов. Как можем мы отвергать поддержку свободы и индивидуальной ответственности в данном, очевидном случае? Какой вред это нанесет кому-либо, если мы позволим нашим согражданам, мучающимся болью, найти необходимое им облегчение? Что это за «сострадательный консерватизм»?