Манящая тайна

— Я совсем не об этом, и ты прекрасно все понимаешь. Сегодня вечером ты можешь драться с любым, с кем пожелаешь. Хотя будь я любителем держать пари, поставил бы двадцать соверенов на то, что Дрейк рухнет на первой же минуте. — Борн показал на низкий стол в середине комнаты и добавил: — Но тебе не стоило принимать вызов от Лоува.

Темпл тоже посмотрел на список имен. Кристофер Лоув стоял в списке первый — как уже несколько недель подряд. Он взывал к нему. Искушал принять вызов. Очевидно, Мара не сообщила брату, что заключила сделку с герцогом-убийцей и теперь пыталась вернуть их денежки. И может, Лоув решил спасти сестру от полного уничтожения? Но Темпл сомневался, что репутация сестры имела какое-то отношение к планам ее братца.

Да будь он проклят, если не мечтал об этом бое больше всего на свете! Лоув заслуживал хорошей трепки.

— Это будет бой года, — произнес Темпл. — «Ангел» сделает на нем кучу денег, огромную, как грех.

— Да мне плевать! Пусть даже сам король со своей гвардией усядется у ринга и поставит на кон все драгоценности короны. Ты не должен с ним драться.

Темпл подтянулся на кожаном ремне, свисавшем с потолка, и дал плечам расслабиться под тяжестью собственного веса — так он готовился к тому, что ждало его за дверью. Через полчаса он выйдет на ринг и будет драться. И каждый, кто сидел в зале, будет драться вместе с ним. Одни — на его стороне, отождествляя себя с падшим герцогом, который, несмотря на позор, крах и ненависть, сумел стать тут королем. Но большинство будет драться на стороне его противника — Давида, выступившего против Голиафа. Они-то хорошо знали, что такое проиграть «Ангелу». И наверное, мечтали о том, чтобы клуб разорился.

— Это игра, — сказал Темпл, делая вид, что слова друга его не заботили. — Они ради нее и приходят. И мы согласились развлекать их.

— Чушь! — отрезал Борн. — Мы договорились отбирать деньги у этих ублюдков и разрешаем им смотреть бои. Но мы не соглашались выставлять себя на потеху. А ты именно это и собираешься сделать. — Маркиз подошел к Темплу и взял со стола бумаги Лоува. — Это будет не бой. Это будет смертная казнь. И знаешь… Если уж ты так хочешь драться с ним, то подожди хотя бы, когда эта сучка объявит о себе. Тогда Лондон будет на твоей стороне.

Темпл сжал зубы, услышав столь нелестные слова о Маре.

— Мне плевать, на чьей стороне Лондон.

— Зачем ты лжешь? — Борн безрадостно рассмеялся и провел ладонью по волосам. — Я лучше других знаю, какого отношения к себе ты хочешь.

Не дождавшись ответа, маркиз продолжал:

— Сегодня я просмотрел бумаги Лоува. Он проиграл все, что не принадлежит ему по праву рождения, в том числе приличную сумму, которую каким-то образом заработал. Удивляюсь, что босс еще не отправил Бруно снять с юнца последнюю рубашку. Дома, лошади, кареты! Даже серебряный чайный сервиз! Черт побери, что мы должны с ним делать?

Темпл ухмыльнулся, забинтовывая запястье.

— Некоторые люди любят чай.

Борн швырнул бумаги на стол.

— Кристофер Лоув — главный неудачник в Британии. Причем он или не понимает этого, или ему наплевать. Но в любом случае его покойный папаша наверняка ворочается в гробу, мечтая заключить сделку с дьяволом, — только бы восстать из мертвых и убить болвана собственноручно.

— Ты ругаешь человека, потерявшего все за игорным столом? Какая ирония!..

Глаза Борна вспыхнули.

— Может, я и проиграл все, но я же потом все это и вернул. В десять раз больше! В сто!

— Мечта о мести очень тебе помогла.

Борн нахмурился:

— Я провел десять лет, мечтая о возмездии, убеждая себя, что в мире нет ничего более прекрасного, чем уничтожить человека, укравшего мое наследство.

Темпл кивнул:

— Да, верно. Ты именно это и сделал.

Маркиз внезапно помрачнел и тихо сказал:

— И я едва не потерял то единственное, что по-настоящему имеет значение.

Темпл снова взялся за кожаный ремень, свисавший с потолка, и начал растягиваться.

— Если бы все эти там, за дверью, знали, как вы с Кроссом таете, говоря о своих женах, «Ангел» утратил бы все свое могущество.

— Раз уж мы об этом заговорили, то знай: моя пылкая жена всегда меня ждет. А эти, там, за дверью, могут пойти и повеситься. — Борн помолчал и добавил: — Отмщение было моей целью, Темпл. Но какова твоя цель?

Темпл посмотрел другу в глаза:

— Цели меняются.

— Несомненно. Но будь готов. Возмездие — штука опасная. Она делает из человека ублюдка, уж я-то знаю.

— Я уже ублюдок, — отрезал Темпл.

Борн криво усмехнулся:

— Ты пушистый котенок, мой друг.

— Думаешь? Скажи мне это на ринге.

Борн поморщился:

— Все закончится совсем не так, как ты думаешь.

Нет, все закончится именно так, как он, Темпл, думает. Пусть Мара была вдохновителем его краха, но и ее братец сыграл свою роль — рыдал и хлюпал носом, сочинял обвинения. Именно он заставил весь свет поверить в историю про герцога-убийцу.

Вспыхнуло воспоминание: лет пять назад он, Темпл, идет по улице, и все его избегаю т. Никому не хочется перейти дорогу герцогу-убийце. Никто не желает возбудить его гнев.