Маньяки

Я ухмыляюсь смотря на его член, как голодный лев, и жду, когда меня угостят, а затем, как я и ожидала, он дает мне именно то, чего я хочу, и изливает горячую сперму мне в горло.

— О, черт, — стонет он, и это звучит как музыка для моих ушей.

Не тратя ни капли, я проглатываю все и, подняв взгляд, обнаруживаю, что его глаза, полные благоговения, уже прикованы к моим. Я медленно выпускаю его изо рта, но отказываюсь разжимать пальцы на основание его члена — потому что, черт возьми, почему бы и нет.

— Хорошая девочка, — выдыхает он, и, черт возьми, трепет, который пронзает меня и опускается к моей жаждущей киске, намного сильнее, чем я могла себе представить.

Леви наклоняется и сжимает мой подбородок своими сильными пальцами, поднимая меня на ноги и не сводя своих смертоносных глаз с моего разгоряченного взгляда.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

Мой голос срывается на хриплый шепот, и я потрясена. Каждый раз, когда я говорила ему о своих желаниях, я говорила об этом более чем откровенно.

— Я хочу, чтобы ты заполнил мою киску и трахал меня так, словно завтра не наступит.

Уголок его рта приподнимается в дерзкой ухмылке, и на мгновение я забываю обо всем, забываю причину, по которой мы вообще оказались в этом душе. Все остальное не имеет значения.

— О, я буду, мой маленький дьяволенок. Я собираюсь трахать тебя, пока ты не потечешь, — говорит он мне глубоким голосом, наполненным низким рычанием. — Но не раньше, чем я почувствую вкус твоего возбуждения у себя на языке и почувствую, как ты кончаешь на мои пальцы.

О, Боже милостивый.

У меня перехватывает дыхание, желудок сжимается, сгорая от такого сильного желания, что я знаю, что не смогу с ним справиться, но, черт возьми, я готова абсолютно на все, что готов сделать этот зверь.

Он заводит руку мне за спину и выключает воду, прежде чем обе его руки оказываются на моей заднице, поднимая меня вверх. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, и прежде чем он выходит из душа, его губы обрушиваются на мои.

Леви крепко целует меня, выходя в комнату, и опускает мою задницу прямо в кресло перед окном от пола до потолка. Прохладный воздух касается моей кожи, и мои соски мгновенно твердеют, отчего голод в его глазах только усиливается.

Он разорвет меня на части, и это будет лучшее, что я когда-либо испытывала.

Леви опускается на колени, его взгляд блуждает по моему телу, как будто он не знает, с чего хочет начать, пока его глубокий голос не заполняет тишину комнаты.

— Раздвинь их.

О Боже.

Я раздвигаю колени, и наблюдаю, как его взгляд опускается к моей киске, его язык скользит по нижней губе, более чем готовый поглотить меня.

— Шире, Шейн, — приказывает он. — Я хочу видеть все.

Меня охватывает трепет, и я глубже усаживаюсь в кресло, давая себе пространство, чтобы раздвинуть ноги, насколько это возможно. Когда я чувствую прохладный ветерок на своих самых интимных местах, я знаю, что я настолько обнажена, насколько это возможно для человека, и что он получает абсолютно все, о чем просит, и даже больше.

Леви стонет, и этот звук зажигает меня, но не так сильно, как ощущение его пальцев, прижатых к моему клитору и медленно спускающихся вниз, смешивающихся с моей влажностью. Он проникает в мою сердцевину и внимательно наблюдает, как засовывает в меня два толстых пальца.

Он вынимает их обратно, и его глаза горят, когда он рассматривает их, видя, как они покрыты моим возбуждением. Он приподнимается на коленях, показывая мне взглядом встретиться с ним по середине, и я делаю именно это, прежде чем он запускает свои пальцы мне в рот. Я обсасываю их досуха, и прежде чем успеваю проглотить, его рот оказывается на моем, его язык погружается внутрь и я делюсь с ним моим вкусом.

Он не прекращает поцелуй, когда его пальцы снова проникают в меня, и я задыхаюсь ему в рот, мои глаза закатываются к затылку, и удовольствие проносится сквозь меня подобно мощному шторму.

— О, черт, Леви, — стону я в его поцелуй, прежде чем он медленно отстраняется и опускается ниже, всегда желая увидеть вблизи свою работу.

Я падаю обратно в кресло, мои руки блуждают по телу, каждое нервное окончание оживает, но, черт возьми, если он этого не сделает…

— О, черт, — стону я, запрокидывая голову, когда его теплый рот накрывает мой клитор, а язык с умелой точностью облизывает тугой бутончик.

Я тянусь вперед и запускаю руки в его волосы, удерживая его прямо там, когда он начинает ласкать меня, его пальцы двигаются внутрь и наружу, его язык кружит, и он посасывает и отправляет меня в мир сладкого блаженства. Я стону и задыхаюсь, не в силах удержаться на месте. Его пальцы поглаживают мою точку G, двигаясь взад-вперед, и моя киска сжимается вокруг них, отчаянно желая быстро наступающего освобождения.

— Черт, — стону я. — Черт, черт, черт.

Лучше этого ничего не бывает.