Маньяк по субботам

— Инспектор, буек с лампой я оставлю под вашу ответственность, а сам тикаю, а то катеру кранты. Ему такая погода противопоказана, — спрыгнул с бота, дал полный газ и, пеня воду, ушел за мыс в Неву.

По горизонту ползли тучи, которые толстому капитану явно не нравились:

— Мы продержимся полчаса, не больше. Боцман, Снегирева под воду, живо!

Я показал водолазу, где нащупал кузов машины — от буйка два метра в сторону берега. Его быстро засунули в резиновый костюм, навинтили сверху медный шлем со стеклянным окошечком. По металлической лесенке он спустился вниз, скрылся под водой, пуская пузыри. Боцман, глядя на россыпи пузырьков, подсказывал по телефону:

— Возьми левее, иди прямо…

Ветер усилился, бот стал изрядно клевать носом и переваливаться с борта на борт. С Шестиглазовым что-то произошло. Он посмотрел на волны, на которых начинали завихляться пенистые барашки, на небо, по которому быстро ползли зловещие тучи, вслушался в завывание ветра в снастях и как бы ненароком спросил капитана:

— Сколько баллов, как ты думаешь?

— Для тебя уже достаточно! — отрезал толстяк. — Ишь, позеленел весь.

— А не можем мы с тобой сэкономить время?

— Это еще как?

— Спуститься вниз прямо на боте и осмотреть место происшествия.

— Если ты спешишь, можно сделать еще проще.

— Это как?

— Привяжи к ногам колосники и прыгай. Через четыре секунды все увидишь своими глазами. Веревку дать?

Высокая волна резко ударила в скулу бота, окатила собеседников. Я успел юркнуть за рубку, и мой костюм не пострадал.

Инспектор решил резко переложить руль:

— Может, нам у берега непогоду переждать? Черт с ним, с маньяком, еще утопим тна самом деле.

— Здесь глубина большая и течение быстрое. Шторм машину раскачает, и она может уйти. Намучаешься искать, а то и вовсе не отыщешь, — объяснил капитан, — Если нащупаем — надо тащить.

— Но ведь ты все равно не подымешь ее, зачем мучиться?

— Коньяк ставишь?

Снова волна окатала борт, казалось — еще немного, и мы черпнем воду бортом.

— Ставлю, ставлю, — пролепетал инспекгор.

Мне тоже было страшно. Бот плясал на волнах, а они шли одна за другой, разогнавшись на бескрайнем просторе Ладоги, короткие, злые волны… Не успевал бот вскарабкаться на очередную, как следующая с силой била, и они уже начинали захлестывать на палубу. А черная вода совсем рядом, у самых ног…

Завьялыч взял радиотелефон:

— Кварц, ответьте Глубокому… Михайлов Серега, это ты? — и начался негромкий разговор, в конце которого Завьялыч отчетливо сказал: — Качает, но терпимо. От тебя это совсем недалеко, коньяк он обещал, не обманет.

— С кем ты говорил? — спросил Шестиглазов. Он теперь уже побледнел от морской болезни, стал выглядеть не лучше покойника.

— На Судостроительном заводе помощи просил. Они там вышки собирают морские для нефтяников, у них много разной техники. Буксир притащит плавучий кран, и подымем твоего покойника.

Вместо ответа Шестиглазов сунул голову за борт. Потом застонал:

— К… матери и маньяка, и машину эту, вези меня на берег, толстяк…

У меня тоже начинал подсасывать желудок, но я еще держался, видно, на пользу пошла тренировка с рыбаками.

— На воде я командую! — отрезал капитан. — Наденьте спасательные жилеты и не мешайте.

В это время усатый боцман спрашивал в телефон водолаза:

— Снегирев, ты что кряхтишь? Что с тобой случилось? Под машину затащило?.. Сам выберешься?.. Выкарабкался?.. Линь завяжи за задний бампер машины и возвращайся на бэт.

Водолаз выбрался из воды по лесенке. Отвинтили шлем, Снегирев тяжело дышал:

— Течение жуткое, сносит. По дну пришлось ползти на четвереньках.

Из-за поворота, зарываясь в волны носом, вышел небольшой портовый буксирчик. Упираясь из всех сил так, что сзади вздымался белый бурун, он тащил плавучий подъемный кран. Понтон тоже изрядно швыряло, решетчатую вышку-стрелу так раскачивало, что крюк на тросе касался воды.

Тут взбунтовался и мой желудок, тоже пришлось стать к борту рядом с инспектором. Глаза залило слезами и брызгами. Смутно помню, как подошел кран, водолаз снова ушел под воду. На берегу появилась новая машина, трижды мигнула левой фарой, это приехал Грай.

— Подцепил? — кричал в телефон усатый боцман. — Отходи, мы тебя за линь вытащим. — И показал рукой крановщику, раскачивающемуся в кабинке на понтоне: «Вира помалу!»

Вот, словно спина огромной рыбины, показалась из волн крыша автомобиля, блеснула в свете прожектора, снова исчезла. Снова вышла и закачалась в воздухе. Вода из нее лилась ручьями.

Буксир подтолкнул понтон к берегу, стрела развернулась, и кран плюхнул машину на пристань. Там засуетились милиционеры, отцепили троса.

Буксир потащил понтон с краном обратно. Наш капитан подхватил буек, выбрал якорь, и мы спрятались в Ладожский канал, прижались к берегу. Дыхание злых волн доносилось и сюда, но здесь мы были в безопасности.

— Все, слава Богу, в канал заскочил! — крикнул Завьялыч по радио капитану буксира. — На мне аухой нитки нет.

— У меня крановщик в штаны наложил, — в ответ рассмеялся тот нервным смехом. — Да и я, если честно, изрядно перетрухал. Кстати, где обещанный коньяк?