Маньяк

Сотрапезники приподняли свои емкости, но выпила только девушка. Через две-три минуты ее тело буквально обмякло в кресле, а глаза закрылись. Лобекидзе посмотрел на Валерия и укоризненно покачал головой:

— Ай-яй, такой тост пропал!

Однако и без «сногсшибательного» напитка Валерий оцепенел, будто в параличе. Рот его полуоткрылся, глаза остановились, как у жертвы, загипнотизированной взглядом кобры. Он был не в силах выговорить ни слова.

Зато майор оказался завидно проворен. Одним прыжком он оказался рядом с Валерием, мощная рука сжала шею, вяло захрустели позвонки. По мере того как искажалось мукой лицо Чуба, Лобекидзе все шире расплывался в улыбке.

— Так, значит, не хочешь пить, мальчик? Не по вкусу тебе коньячок? Ну и хорошо, ну и ладно. Это даже любопытно. Не отплывай, поговорим. Только шуметь не надо — номер угловой, справа стена, слева жилец спит беспробудно, уж об этом я позаботился. Что ты жмешься? Совсем тебя бабой сделали. Старая лесбиянка своего не упустит… Ты почему от меня утром ушел? Мне ведь Алия сказала, что ты у нее прятался…

Валерий слабым, как бы измятым, голосом заговорил:

— Отпустите меня… Не надо… Это Степа привел меня на ферму к Розе. Пусть поживет, сказал, это свой. Ищут его. Он с ней был, с Розой… Она ненасытная… Потом втроем… А ей все мало… Степа так меня напугал: милиция меня ищет по подозрению в убийстве, фоторобот составлен… А я не убивал, я никого не убивал!

— Хорош ныть! А другая девчонка, Ира, — не твоя работа разве?

— Нет, клянусь! Она сама. Она вообще психопатка. Уломал я ее трахнуться — словно с цепи сорвалась, жениться и все тут. Ныла, ныла… А веревка у нее вообще пунктик, из рук не выпускала. Тогда, в беседке, на нее будто что-то нашло. Накинула петлю на шею, а я ей: «Смотри, в самом деле не удавись. Будет над чем на поминках посмеяться, когда расскажу пацанам, как я тебе целку ломал за мусоропроводом»…

— Хватит об этом, — майор разжал пальцы. — Давай про Абуталибовых. Взгляд его стал почти ласковым.

Понемногу успокаиваясь, Чуб проникался надеждой, что все еще, может, обойдется, как-то образуется.

— Я тогда в ресторане завелся… Взяли мы Алену и поехали на ферму. По дороге Степа Алену куда-то сплавил, сказал — ты что, там такая баба на двоих хватит. Это он про Розу…

— И как? — майор порозовел.

— Повеселились… Я уже и не помню, когда Степа смылся… Потом она еще ко мне приставала, как-то ей по-особенному хотелось, но я не стал. Там у нее было неплохо. Жратва, телефон… Я Алене звонил. Она мне, когда в ресторане познакомились, свой номер дала. Я даже удивился, на меня телки не очень-то. А она, оказывается, работает на вас…

— Дальше!

— Вот. А вчера меня Степа оттуда забрал, мотались по городу, я в машине сидел.

— Зачем?

— А я и не понял. Скучно ему было в одиночку, что ли? Потом он сказал: нужно, чтобы присутствовал посторонний, не из их дела…

— Это было до того, как ты сказал, что в Ивашках?..

— Я похвастался, что и у меня дядя в авторитетах ходит. Я, правда, его и не видел толком, разве что в детстве. Когда они подошли к машине…

— К какой?

— Ну, к «ауди» Степиной. Я сидел сзади, где потемнее. Все так быстро: гляжу, а он уже у них сидит.

— В белой «шестерке»?

— Да, дядиной. А с ним двое. Жуткие лбы. Дядя Толя ко мне пересел, еле признали друг друга. Говорит мне: «Я тебя не видел, ты меня — тоже. Не будь ты мне родич, в гробу бы уже лежал», Выругался, плюнул и уехал. Куда мне было деваться? Дядя сказал, чтобы домой я не ходил — ищут. За что мне такая напасть? Кому я нужен? Алене позвонил. Мать сказала: «Нету» и трубку шваркнула… Между двух огней оказался. Вернулся на ферму, а там уже не Роза, а Алия. Один черт, Алия еще и похлеще.

— Пустила, значит, под бочок? — глаза майора вспыхнули веселым любопытством.

— Она же вам все рассказала!

— Значит, утром ты там был и все видел? Только не врать!

— Ну видел, а куда было деваться? Вы же оборонялись! Что вам сделают? Я так и скажу — самооборона — если, конечно, нужно свидетельство…

— Ну-ну, проверим, что ты там можешь засвидетельствовать.

— Вы утром вошли в их комнату… через окно… Мы с вечера… были втроем. Потом меня Налик прогнал. «Иди, — говорит, — к себе. Понадобишься — позовем».

— Насытился, значит?

— Вроде того. Они вообще какие-то чокнутые в постели. Говорят слабоват я для них. Налик смеялся: «Погоди, мы тебя по-настоящему девочкой сделаем…» Налик спит чутко. Шорох услышал, кинулся на вас с ножом. А вы его и свалили одним ударом. Когда он упал, как мертвый, вы Алию пристегнули наручниками. Потом Налика подняли на подоконник и что-то у него спрашивали. Мне слышно не было: где да где? Потом — выстрел, я увидел, как мозги на стекло выплеснулись, и убежал… Он же все равно мертвый был, ничего не мог сказать… Ходил по городу, потом позвонил Алене, вот она-то меня в гостиницу и устроила…

— Я тебе помогу, Валера. Если будем дружить. Блатных мы обезвредим, а из розыска я тебя выдерну… Возьми бумагу, пиши… — майор задумался, потом закинул голову, прикрыл глаза и начал диктовать.