Маньяк

– Посмотри, – он повернулся к Оксане, – кто скорую вызвал?

– Сосед, Иванов Иван Иванович, – сказала Оксана, разглядывая квиток. – Квартира не указана.

Иванов, Петров, Сидоров – распространенные, безликие русские фамилии. Да еще Иван Иванович. Звонивший наверняка солгал, но зачем? Это было непонятно и тревожно. Накатило дурное предчувствие, у Андрея нехорошо заныло под ложечкой, весеннее радостное настроение растаяло, словно снеговик под лучами июльского солнца. Они зашли в подъезд, показавшийся особенно темным и мрачным после яркого солнечного света, поднялись на второй этаж. В дверях восьмой квартиры стоял мрачный сержант.

– Зачем приехали? – вместо приветствия спросил сержант.

– Как это зачем?! – возмутилась Оксана и помахала квитком. – У нас вызов.

– Нечего вам тут делать.

– Мы обязаны провести осмотр, раз приехали, – миролюбиво сказал Андрей.

– Ну смотрите, дело ваше. – Сержант пожал плечами. – Только ты, доктор, один зайди.

– Почему? – удивился Андрей.

– Ей, – сержант кивнул на Оксану, – лучше этого не видеть.

– Ну вот еще, – дернула плечом Оксана, – вы даже представить себе не можете, что мне приходилось видеть!

Сержант ничего не ответил, только снова пожал плечами, сплюнул на пол и освободил проход.

Они вошли, остановились в маленькой прихожей.

– Направо, по коридору, в комнате, – донеслось сзади. – Руками ничего не трогайте.

Андрей сделал два шага по короткому коридору и повернул в комнату. За его спиной вскрикнула Оксана. Сержант был прав – лучше бы она этого не видела.

Часть 1 Дело дураков

При схожести в манерах, поведении и проблемах в формирования личности каждый из «серийников» сугубо индивидуален, у всех свои особенности убийств.

Из лекции «Психологический портрет серийного убийцы» в Академии МВД СССР

Глава 1

«24 октября 1979 года из медико-санитарной части следственного изолятора города С., убив двоих охранников и санитара, совершил побег бывший сотрудник Карагандинского областного управления МВД подполковник Калиев А. И. Примите срочные меры к установлению местонахождения и задержанию. Вооружен, при задержании представляет особую опасность».

Телефонограмма начальникам следственных отделов республиканских и областных управлений КГБ СССР

– Стой спокойно, не вертись, – приговаривала бабушка, в очередной раз смазывая кривящемуся и шипящему от боли Сашке ссадины и царапины, – йода на тебя не напасешься, весь в отца пошел, такой же сорванец, хорошо хоть заживает все как на собаке.

Была такая особенность организма у Калиева – что в детстве-юности, что теперь, в возрасте за сорок – бытовые и служебные раны и травмы на нем заживали удивительно быстро. Врачи в милицейском госпитале, куда его однажды доставили с ножевым ранением, полученным при задержании опасного бандита, только недоуменно качали головами и пожимали плечами. Пациент, на которого лечащий врач уже заготовил посмертный эпикриз, через несколько дней бодро бегал по коридорам больницы. А войди лезвие ножа сантиметром левее – и до операционного стола тогда еще старшего лейтенанта милиции Калиева не довезли бы…

Рана на голове, полученная от удара кувшином с водой, когда он спустился в погреб за вредной девчонкой[2], медицинского вмешательства не потребовала. Застрявшую под правой лопаткой пулю без осложнений извлекли, второе сквозное ранение, вопреки прогнозам, не воспалилось и не нагноилось. Дело шло к выписке и переводу из медсанчасти в следственный изолятор КГБ, что в планы бывшего подполковника не входило. Сделать оттуда рывок[3] будет куда как сложнее. А то, что его переведут именно в комитетский изолятор, Калиев не сомневался. Следователь, приходивший допрашивать, сунул под нос раненому конторскую ксиву[4]. Значит, дело ведет Комитет.