Маневры 3

Я уже хотел слазить со столба, как неожиданно зазвонил мой телефон. Взяв трубку я хотел уже представиться, но услышал, как луцкая телефонистка, уже другая, в это время как раз устанавливала связь: — Владимир-Волынский? ... Танечка, ты? Не спи, миленькая, дай мне линию для военного начальства, соедини, золотце, с "Березой"... Что?! На повреждении?.. А Устилуг?.. Ясненько.

Тут из БТРа высунулся радист и закричал: — Товарищ лейтенант! Слазьте скорей, "Гвоздика" вызывает!

Спустившись вниз, и взяв у радиста шлемофон, сказал ему: — Запомни боец! Слазят с ..., а со столба всегда либо спускаются, либо падают!

После вставленного пистона, я связался с Нечволодовым и доложил полученную информацию. Поблагодарив, он приказал следовать дальше на север и дальше выяснять обстановку.

Получив приказ, я на несколько мгновений задумался и зачарованно засмотрелся на солнечный диск, который уже перевалил за полдень. На какой-то миг позабылись тревоги и заботы, одолевавшие все последние часы.

Вдруг мне в голову пришла совсем простая мысль: мы ведь еще не все представляем себе, чего мы лишились. Неожиданно, все мы оказались оторваны от своих родных и близких, и нам неизвестно сможем ли мы вернуться в свое время, будем ли мы вообще жить в нормальных условиях, какие у всех нас будут планы и надежды...

Опустив взгляд на землю, задумался о том, что вот, передо мной березовая роща, окаймленная проселком. Как прекрасно, она выглядит. Но можно ли сейчас радоваться этому? Нет, война, не дает мне радоваться солнцу, ясным зорям и закатам, наслаждаться красотой природы. Но вот тут, здесь, сейчас, эта же рощица должна стать для меня прежде всего участком местности, требующим тщательной разведки. А вдруг там враг устроил засаду? Закончив философствовать, негромко, но с очень большим убеждением, почти прорычал: — Внимание, по машинам!

Мы ехали уже около двух часов, разрезая тушей нашего БТРа этот жаркий июньский день 1941 года. Свесив ноги в свой люк, я пытался изо всех сил не заснуть от непрерывной качки. Укачало всех, даже водителя, машина явно начала рыскать по дороге. Наклонившись к его люку, увидел как его нога соскользнула с педали газа, от чего БТР заглох и резко остановился.

— Э-э-э, парень! Ты что? Хочешь тут всех нас угробить?!

Оторвав от руля мокрые от пота руки, он снял очки, защищавшие глаза от пыли, и лоскут материи, которым были завязаны рот и нос, чтобы в них не попадал песок.

— Что-то я притомился, товарищ лейтенант. — устало произнес парень, вытирая рукой пот со лба и волос.

— Тут через пяток километров речушка, дотянешь, а?

— Да хоть болото или лужа, лишь бы вода! У меня уже давно фляга пустая! Товарищ лейтенант, я тут земляка своего потихоньку учил водить БТР, может он до речки меня сменит?

Видя мои сомнения, он продолжал: — Вы не сомневайтесь, он до армии "газон" водил, только права не успел получить, поехал в город учиться!

— Точно, земляк не подведет?

— Точно! — И повернувшись, позвал, — Витька, давай, садись на мое место!

Из-за башни высунулась курносая, белобрысая физиономия солдата и молчаливо уставилась на меня.

— Ну давай земляк, не подведи!

Скользнув как уж на место водителя, Витька уверенно включил зажигание, и низкий звук работающего на холостых оборотах мотора сразу же как ватой залепил уши. Нахлобучив на голову шлемофон, уже подключенный к переговорному устройству, спросил: — Начать движение?

В ответ, только махнул рукой: — Поехали, земляк!

Минут через пятнадцать мы были уже на берегу речки, и отъехали от дороги наверное с километр, что бы не отсвечивать на всю округу своими голыми ляжками. Проехав мимо одиноко лежащего камня, БТР остановился в тени деревьев, возле небольшого песчаного пляжа. Открылись боковые десантные люки и на землю стали вылазить мои солдаты медленно разминаясь и потягиваясь, было видно, что от долгой езды их укачало и тела затекли.