Маневры

Какое то время стояла тишина, затем послышалось недалеко шевеление в придорожных кустах и на дорогу вышел, отряхиваясь, человек в советской военной форме, с кобурой на поясе, и на петлицах у него было по одному квадратику. Спрыгнув с брони, подошел к нему.

Он поправив фуражку, и приложив к ней руку и представился: — Начальник караула, младший лейтенант Коровин.

Отдав честь, я тоже представился: — Командир разведгруппы, лейтенант Негурица.

Еще до выезда, на инструктаже, была разработана легенда, что мы — секретное подразделение, вместе с новой секретной техникой, можно сказать с опытными образцами, проводим испытание в полевых условиях. Легенда была конечно хилой, но хоть как то объясняла невиданную здесь технику и оружие. Это я и поведал Коровину. Он же мне рассказал, что его караул от военной комендатуры города Горохов, охраняет военный склад. Заступили они вчера вечером, а ночью произошла перестрелка караула с неизвестными людьми, пытавшимися подобраться к складу. Сегодня с утра услышали канонаду, увидели самолеты и вот теперь не знают, что дальше делать. Ни радио, ни телефонной связи с комендатурой у них нет. Оказывается, таких временных складов в этом лесу было несколько. Со своим караулом он бывал на них, правда, что на каком храниться, точно не знает.

— Скорее всего, на ваш склад наткнулась небольшая группа немецких диверсантов, имеющая другое задание. — Глубокомысленно произнес я. — Иначе бы вы так просто не отделались. В какое время началась артиллерийская стрельба и пролетели самолеты?

— Канонада началась в четыре ноль-ноль, самолеты появились около пяти ноль-ноль.

Мы сверили часы и оказалось что мои показывают день недели — понедельник.

— У Вас, товарищ лейтенант неправильно идут часы, сказал Коровин, сегодня воскресенье, 22 июня.

— Год то хоть сорок первый? — вроде как пошутил я.

— Конечно — с улыбкой ответил он, явно не понимая тайного смысла моего последнего вопроса.

Мои "Командирские" часы его сильно заинтересовали, и я без задней мысли сказал, что такие делают в Чистополе, специально для офицеров, потому и называются «Командирские».

При слове «офицеры» Коровин как то странно на меня посмотрел, и в его взгляде появилось нешуточное такое сомнение.

— Разрешите посмотреть Ваши документы, — обратился он ко мне, сделав шаг назад и положив руку на кобуру своего нагана.

Не сразу поняв, что его так смутило, я лихорадочно думал, что такого я ляпнул, что возбудил в нем подозрение? Скорее всего, его насторожило слово "офицеры", ведь в этот период в Красной Армии не было "офицеров", а были "командиры". Мысленно дав себе пинка, за то что не следил за своими словами, я стал выкручиваться из этой крайне щекотливой ситуации.

— Наши документы остались в штабе дивизиона, ведь мы выполняем разведзадание, а вот немецкие диверсанты, точно бы показали бы Вам младший лейтенант Коровин документы. — Со всей возможной убедительностью пояснял я. — Пойми, им рисковать своими головами, находясь в зоне боевых действий без документов, смысла нет. Что же касается так смутившего Вас слова "офицеры", то здесь в глуши, Вы многого не знаете. Мы поближе к Москве будем, и нам, в отличии от Вас известно, что еще полгода назад начали ходить слухи о том, что ближе к концу года планируется ввести погоны и назвать красных командиров — офицерами.

— Это как у беляков что-ли? — От удивления у парня глаза стали по пятаку.

— Да!!! Но честно говоря, думаю в связи с началом войны, эти реформы будут отложены на какое-то время, сам понимаешь...

Не знаю, поверил ли он мне, скорее всего не очень, но с другой стороны, и на немцев мы и правду были не сильно похожи. Поэтому поразмыслив, он вероятно решил, сейчас не идти на конфликт с неизвестными лично для него последствиями. А поскольку сила сейчас была на нашей стороне, он решил быть начеку и посмотреть, какие будут мои дальнейшие действия. Скорее всего, при случае он доложит о этих моих обмолвках тутошним особистам, но сейчас спорить со мной ему было не с руки.

— Как Вы думаете товарищ лейтенант, это война или провокация империалистов? — задал он волнующий его вопрос.

— Война. Однозначно! — и при этом резко и уверенно рубанул рукой.

Меня, конечно, страшно разбирало любопытство, что же хранится на этом складе, но видя крайнюю настороженность начальника караула, решил, сначала не давить на него, а попытаться лаской и добрым словом склонить к сотрудничеству. Видя что он после моего ответа крайне растерян, явно не знает как ему быть дальше и что делать в сложившейся обстановке, решил сделать вид, что мы уезжаем.

— Ну ладно, товарищ младший лейтенант, счастливо оставаться, а нам свое задание нужно выполнять, приказ-то никто не отменял! А командир у нас стр-р-рогий! Если что не так... — и я провел ребром ладони по горлу.

— Да ну???

— Да-а...

— Хотя у нас такой же... Если где накосорезил, или залет... Даже дезертирство не поможет! — Очень убежденно произнес он.