Манекен (сборник)

Оля обозвала их гадами, вышла из кухни и третий раз позвонила Гале:

– Они продолжают есть пельмени! Галя, они много принесли, я видела. Килограмм двадцать! Весь холодильник забили.

– Ой, лихо! – всполошилась Галя. – Это же тесто! Заворот кишок может быть! Смертельный исход!

Галя работала медсестрой в детском саду и в медицине разбиралась.

– Надо «скорую» вызвать! – предложила она.

– Не знаю, – сомневалась Оля. – Вызову я врачей, они приедут, а тут два мужика на кухне пельмени едят… Симптомов пока ни у моего, ни у твоего нет.

– Когда начнут проявлять, будет поздно, только хирургия поможет. Они пьяные, – рассуждала Галя, – наркоз не возьмет.

– Пусть по живому их, гадов, режут! – в сердцах воскликнула Оля. – Пусть им отрежут… отрежут…

Она не знала, что нужно отрезать мужикам, чтобы они бросили пить и дурью маяться.

– Не горячись! – велела Галя, которая всегда сохраняла трезвость ума и эмоциям не поддавалась. – У тебя фестал есть?

– Что это?

– Лекарство, фермент, который способствует быстрой переработке пищи.

– У меня только пища, а ферментов нет.

– Жди, сейчас приду! – сказала Галя.

Коля и Степа сидели перед очередными порциями пельменей, и было им уже не до смеха. Они охмелели от водки и осоловели от еды. Даже в их полубессознательном состоянии каждый пельмень воспринимался как отрава, враг. Они были забиты пельменями под завязку: в ногах, в печенке, в голове – всюду были пельмени. Съесть еще один – и полчища пельменей полезут из ушей и прочих входных и выходных отверстий. Водка не помогала, водки тоже не хотелось. Когда тебе не мила водка под пельмени – это уже не жизнь!

Но ни Коля, ни Степа не хотели признавать поражения. Дистанцию они шли ноздря в ноздрю, то есть пельмень в пельмень. До финиша оставалось два килограмма сибирских, не считая ручных. Голова гудела, живот трещал, с пьяным упорством они спорили о проблеме, казавшейся им очень важной. Проблема была такая: следует ли лысому надевать шапочку в бассейне.

– Шапочка для чего? – твердил Степа. – Чтобы волосы не сыпались, не засоряли бассейн. Какие у лысого волосы?

– Волосы – не принципиально! – возражал Коля. – Главное – порядок! Положена шапочка? Надень и плыви! Если каждый будет без шапочек – это бардак!

– А лысым можно! – упорствовал Степа.

– Кто у нас лысый? – спросил Коля, потерявший нить спора.

– Для примера завскладом Сидоров лысый.

– И что Сидоров?

Степа тоже не помнил, для какого примера он упомянул Сидорова.

– Завскладом, а в сортах бумаги ни в зуб ногой!

– Он думает, склад – это чтобы воровать, как раньше.

– Все воруют, по цепочке конверты носят.

Когда прибывшая Галя, а вслед за ней и Оля вошли в кухню, мужчины клеймили коррупцию в высших эшелонах власти.

– Вот! – Галя положила перед Колей и Степой блистеры с таблетками. – Немедленно выпейте, по три штуки!

– Что это? – Степа взял в руки блистер. – Пилюли?

– Допинг? – презрительно скривился Коля. – Не спортивно!

– Такой хоккей нам не нужен! – мотал головой Степа.

– В хоккей играют на-а-астоящие мужчины, – затянул Коля, которому выпивши всегда хотелось петь, – трус не игра-а-ает в хоккей… Какие дальше слова? – спросил он и громко икнул.

Галя повернулась к Оле и тихо сказала:

– Надо петь!

– Что? – изумилась Оля.

– Надо петь, чтоб не ели, – губами, почти без звука, пояснила Галя.

Она подсела к мужу, обняла его за шею, набрала в легкие воздух и тонко повела:

– Ка-а аким ты был, та-а-аким ты и остался, казак лихой…

Степа и Коля дружно подхватили. Оля тоже пела и одновременно убирала на кухне. Перед Галей неудобно: плита грязная, кастрюли в потеках, содержимое морозильника, дуршлаки, миски – все в кучу.

Спели три народные песни, Оля навела относительный порядок. Галя кокетливо обратилась к мужчинам:

– Почему вы сами гуляли, а нас не звали? Оля, ты пельмени любишь? Я очень уважаю!

– Мы не по жадности, чистота эксперимента, – повинился хозяин дома Степа.

– А командные соревнования? – спросил его Коля. – Муж и жена – одна сатана. Галочка, ты не сатана! Ты! Ты мой желудочно-кишечный тракт! Ешь! – Он подвинул к ней тарелку с остывшей горой пельменей. – Оля! Ты тоже покушай за Степана, а?

– Пожалуйста! – взмолился Степан.

Он протянул руку, чтобы обнять Олю за талию, усадить, но потерял равновесие и едва не свалился. Жена вовремя его подхватила, сдвинула, как куль, на кухонном диванчике и села рядом.

Перед Олей и Галей стояли тарелки с неаппетитной пельменной массой в желтых катышках застывшего масла, обильно удобренные уксусом, перцем и кетчупом. Только из большой любви к мужу можно было это есть.

Верные жены, закрыв глаза, не натурально закрыв, а как бы внутренне, поглощали холодные пельмени. Степа и Коля смотрели на них как болельщики на трибунах и скандировали:

– Отлично!

– Знай наших!

– Еще за папу!

– Еще за маму!

– За деток!

Не осилив и половины порции, Галя почувствовала, что ее любовь к мужу дает трещины. Ольге не глоталось. Берет в рот кусочек, жует, а он не хочет спускаться.

– Запить надо, – жалобно попросила Оля с набитым ртом. – Чаю горячего?

– Только водку! – со знанием дела объявил Степан.