Мандариновый раф для хорошей девочки (СИ)

— М-м? — на дорогу смотрит, задумался. А я вспотела вся. На улице тепло. И в салоне тепло. Надо вот мне эту шубу с утра цеплять? Взяла бы куртку… Собираешься вечно же впопыхах… Завтраком всех накорми, одень, сама себя в порядок приведи. Когда уже дверь открыта — схватишь, что под руки придется, в чем вчера ходила, ноги в сапоги всунешь и бежишь. Опоздать нельзя — да и не привыкла я опаздывать. Ответственная.

Пока я соображала, что сказать, уже приехали. Пашка свои продукты из багажника достал, мой пакет оставил. Обещал же подвезти меня потом, после… После чего? И что я как маленькая? Все же прозрачно, понятно. И я вот согласилась и иду. А у самой руки-ноги трясутся.

— Паш… мне надо домой позвонить.

— Так звони, я тебе разве запрещаю? — опять смеется. В лифт зашли. Я кое-как телефон из кармана шубы вытащила. Вот и девять давно, пошел десятый час. Мама звонила — это когда? Драка когда приключилась, должно быть, вот я и не расслышала.

Перезвонила ей. Объяснила, что задержусь. С подозрением мама меня выслушала. Но хоть в том мне повезло, что отчет у меня мама за все мои действия не спрашивает. В мои дела и личную жизнь не вмешивается. Вот и с Петром… Не понравился ведь он ей. Но сказала — пусть. Совет да любовь. Мне уж было двадцать шесть лет. Припозднилась. Замуж надо, детей, маме внуков — куда меня это привело? В кондитерскую продавщицей. Подумала про детей, просить дать трубку Лешке не стала. Услышу сынишку, пойму, что дура я набитая и побегу домой галопом.

— Все хорошо? — спрашивает меня Паша, открывая входную дверь. Я киваю. Зашли в его квартиру. Павел включил свет. В прихожей у него подсветка такая интимная. Приглушенно все и маняще. И квартира красивая. Хоть и пустая практически: кроме обувницы, вешалки и зеркала у входа ничего.

Свои хоромы вспомнила — у меня там одних детских ботинок на полу сколько, хоть и составляю все. По две пары на сынулю и дочулю — чтоб чередовать. Одни потеплее, другие полегче, но с водонепроницаемой мембраной… Собирай не собирай — все равно запинаешься. А вещей — курточки, пальтишки, комбинезоны…

— Мороженка?

— А? Что, задумалась я? — лепечу неловко, устраиваясь в уголке. Надо же еще разуться. Шубу свою стянуть с себя. А Павел уже обувь, верхнюю одежду снял, прошел дальше и ждет меня.

На нем джинсы темные, тонкий кардиган. И опять под цвет глаз подходящий. Сидит хорошо по фигуре и смотрится приятно. Редко такие вещи мужчинам идут — нужно красивое тело, вот как у Паши.

— Раздевайся, проходи. Я за аптечкой. И кофе тебе сварю? — посмотрел на меня внимательно. — Будешь карамельный латте?

— А ты где мне такой сейчас достанешь? — вдруг рассмеялась я. И голос откуда-то появился.

— Приготовлю, — пожал плечами. — Но сначала аптечку достану.

Ушел куда-то в ванную. Вот придумал же с аптечкой этой! Павел всегда такой был, соображать умел быстро. Из тех людей, про которых в анекдоте говорится — если выучили только про блоху, про блоху и расскажут, и не важно, что спросили про рыбу, у которой очень кстати никаких блох нет.

Разулась, придумала, куда свои сапоги, с которых снег вовсю начал стаивать, пристроить. Начала раздеваться. А ведь и одета во что попало. В свитер с удобными брюками. Стыдоба да и только! На работе униформа у нас — цвета бежевого с шоколадным. С темно-малиновыми козырьком и фартуком. Красивая. Только и остается думать, чтоб руки в порядке были, ногти аккуратные. Макияж тут уж по настроению. Как же свезло мне, что настроение сегодня с утра было. А, может, и не свезло. Снег мокрый, тушь наверняка не сдюжила. Вот уж я наверное красавица!

Повернулась к зеркалу, да про макияж сразу забыла — мне ж работать еще завтра, а тут судя по всему, расцветает ярким цветом под глазом моим хороший фингал!

Птолемеев вернулся. Открыл аптечку, повернул меня к свету. Опять руки его у меня на плечах. Ладони большие, теплые. И хватка крепкая. Вот кто наверное никогда женщин тискать не стеснялся. Вспомнила Петра некстати. Что все лезут мысли о муже бывшем — не с кем сравнить больше? Он все осторожничал, присматривался — разрешат ему или нет? Решительности в бывшем муже мало. Если б не алкоголь, да друзья не свели — так бы может и не сложилось у нас ничего. Лешка хоть в меня больше — одна радость. Если то радость. Я ведь тоже человек нерешительный.

“С кого пример будет брать — таким и вырастет” — промелькнуло в мыслях. А с кого ему пример брать?

— Ой! — ойкнула, не сдержалась. Паша мне уже мои ссадины обрабатывал.

— Не должно щипать, — удивился. А что удивляться — кожу-то саднит все равно!

— Ты, Мороженка, нежная, оказывается! — опять смеется. Антисептик закрыл — завинтил крышечку, вату собрал. И тащит меня за руку, под локоть. — Пошли на кухню.

И я иду. А под его пальцами кожа огнем горит.

На кухне Паша готовит мне мой карамельный латте.

Глава 4. Кофе с мороженым

— У тебя и кофемашина здесь? — удивляюсь. Павел Птолемеев мне спокойно объясняет. Довольный — видимо, это приобретение его радует.

— Знаешь, всегда хотел. И вот — коллеги на работе подарили!