Мамонизация отряда (СИ)

========== Первое приближение. Паладин, воитель, вор. ==========

Ты всегда любила его. Всегда, сколько себя помнишь, и ты всегда была рядом. Ты не могла сказать, были ли эти чувства ответными, но иногда, глядя как ему предлагают других, более красивых, более надёжных, более дорогих или дешёвых, ты чувствовала огромное облегчение, когда он отказывался. Наверное стоило бы стать более удобной и исправить свои недостатки, но никаких сил на это не было. А ещё тебе хотелось, чтобы он заключил тебя в объятия и прижал к себе крепко-крепко. Но он только брал тебя на руки или сажал на колени, гладил, лелеял. Ты прекрасно чувствовала его пальцы, которые тщательно обследовали тебя. А потом ты принимала его в свои объятия. Ты принимала его в себя так, как ни одна девушка не могла бы сделать. И не только человек, а даже монстр. Ты была его защитой и опорой. И когда он, такой мужественный и сильный, удовлетворённо гладил тебя по груди в знак того, что доволен, тебе хотелось затискать его как маленького котёнка. Однако у тебя была и другая мечта. Мечта, которой не суждено сбыться. Тебе хотелось, чтобы он вошёл в тебя совсем не так, как обычно, тебе хотелось, чтобы он видел в тебе не боевого товарища, а свою возлюбленную. Но как только придёт срок, он наверняка бросит тебя. Ему нужна будет другая, более сильная, более надёжная. А самое главное – более удобная. Но будет ли она так же любить его как ты?

Леона вошла в трактир и поморщилась. Это даже не трактир, а настоящий ресторан, каких сейчас много в столице. Даже плюнуть охота, когда видишь такую чистоту. И людей немного, хотя время перевалило уже за полдень. Пока женщина, сморщив нос, осматривает обеденный зал и размышляет, стоит ли отвесить затрещину надоедливо-угодливому официанту, скажем несколько слов о ней.

Леона была дочерью наёмника и фермерши. Если вы думаете, что это была обычная семья, то это не так. Мать в случае опасности могла схватиться за вилы. После её атак многие воры и разбойники не могли сидеть на заседаниях суда, а лежать могли только на животе, по причине лишних дырок сзади. Отец знатно рубился и был известен под прозвищем «Надгробие». В бою он не шёл в общей линии, он бросался вперёд на людей и монстров и вскоре вокруг него возвышались кучи трупов, посреди которых стоял наёмник, покрытый своей и чужой кровью. Ещё он требовал хоронить воинов в братской могиле, невзирая на то, был ли это монстр, враг или свой товарищ. Он уважал врагов, которые славно сражались и пали на поле боя. А когда напивался, то падал как убитый и добудиться его было невозможно. Тем удивительнее была метаморфоза, когда он возвращался домой. Он становился сентиментальным подкаблучником. Даже дочь учил сражаться в тайне от матери. Мать Леоны была против таких занятий и ставила ей в пример старших дочерей, которые были пряхами, ткачихами и помогали по хозяйству. Причём она заставляла помогать и сыновей. Но те в конце концов понимали, что они мужчины, и требовали у матери отпускать от себя отца, чтобы тот учил их драке. Леона продолжала тренироваться тайно и вскоре превзошла братьев. Она как-то спросила отца: «Почему ты до сих пор с мамой, если она тебя ругает?» На что получила ответ: «Люблю я её. Пусть ругает, зато я на поле боя злее буду и спасу вас всех от монстров и других врагов». Сероглазая девушка с каштановым каре покинула дом после очередной ссоры с матерью и отправилась наёмничать. Её угловатая фигурка вскоре приобрела некую женственность и многие мужчины провожали закованную в сталь воительницу, пуская слюни. Но они не интересовали её. Леоне нравились девушки, но не настолько сильно, чтобы заниматься содомией. Она любовалась женским телом, как произведением искусства. Себя она считала отвратительной. В бою её скрывал доспех, в мирное время, как сейчас - глухое походное платье. А когда ничего не было, можно было увидеть шрамы на теле, сделавшие честь любому мужчине, если бы не некоторые анатомические детали. Леона говорила как мужчина, обладала замашками наёмника и даже отпускала сальные шуточки служанкам в трактирах. Что до её умения владеть мечом, то она в этом превосходила многих мужчин и славилась как лучшая мечница Ордена. И сейчас она искала того, кого ей прочили компаньоном в выполнении одной очень важной миссии. А вот и он. Сидит за столиком, этакий хлыщ с дорожным мешком, и доспехом рядом и хлещет эль. И чего он доспех сюда припёр? Мог и в номере бросить.

Наёмница отмахнулась от официанта и решительно подошла к столику. Девушка не отличалась особой любезностью, поэтому повела себя несколько хамовато:

- Эй, парниша, не ты ли будешь героем Говардом?