Мамами не рождаются

– Просто наслаждайся его любовью, пока он маленький. Сейчас кроме тебя он никого любить не будет. А потом ты будешь это вспоминать, когда мы состаримся и будем лишь вдвоем пить чай вечерами в нашем тихом уже доме.

Нельзя сказать, что для меня нарисованная перспектива была заманчивой. Она была катастрофической, как и для любой мамы. Но иногда принять правду жизни надо именно для того, чтобы наслаждаться каждым днем, запоминать их и складывать в копилку своих воспоминаний.

Вообще, мамы любят придумывать страхи и потом бояться. Мы так учимся быть мамами, потому что сначала не умеем пеленать малышей, петь им колыбельные, не спать ночами, мерить температуру, спасать от отита и коклюша. Мы даже слов таких не знаем, если честно. Ни одна девочка не подозревает, как трудно быть настоящей мамой. Ведь дети не куклы, они хотят на ручки, когда мамы хотят спать, у них режутся зубки, и им больно, когда мамы с удовольствием бы почитали книжки. Они хотят бегать по лужам, а мамы не хотят их потом лечить и не разрешают бегать по этим лужам.

Но все эти трудности учат нас быть мамами. А еще они временные, потому что пройдет не так много дней и ночей, дети вырастут, и с ними можно будет вместе ходить в кино, пить кофе в кафе, кататься на коньках, играть в шахматы и делать много других взрослых дел. Но, когда мы уже умеем быть мамами, а наши дети уже выше нас, нет-нет да и взгрустнется, что наш малыш вырос и уже сам моет руки после прогулки, а не кричит на весь подъезд, подходя к квартире, что он чистый, протестуя таким образом перед обязательным мытьем рук.

Глава 3 Мамы очень стараются быть хорошими

Я уже говорила, что все мамы мечтают быть самыми лучшими. И они очень стараются. Иногда слишком. Наверное, каждый хоть раз в жизни замечал, что при очень большом желании можно перестараться. Например, праздничный торт может пригореть именно в самый значимый праздник. Так и с детьми.

Когда у меня родилась дочь, я честно пообещала быть самой хорошей мамой на свете. А еще я пообещала, что моя дочь будет лучше всех читать, писать, считать, петь, танцевать… Сейчас уже все и не вспомню, но список был большой.

Наде не повезло, ее стали воспитывать и учить с пеленок. Мало того, что я наобещала кучу всего, я еще была и учительницей. И именно учительница во мне говорила, что надо купить вот эту разрезную азбуку, вот эти кубики с буквами, этот букварь и еще вот этот букварь.

Надя заговорила рано, в два она болтала как мы с вами сейчас. Никто даже не подозревал, что ей так мало лет. А как только она заговорила, я стала учить ее читать. В три года Надя знала весь алфавит, в четыре читала по слогам, в пять читала слова. Но она не любила читать и не полюбила потом.

Когда Наде исполнилось шесть лет, я решила, что пришла пора учить ее музыке. Почему мой выбор пал на музыку? Ответ очень прост: я повторила в миллионный раз ошибку почти всех родителей. Навязала свою мечту своей дочке.

В детстве я мечтала уметь играть на пианино. Именно на пианино, а ни на каком-нибудь другом инструменте. Мне казалось, это невероятно красивым, когда руки бегают по прохладным клавишам и эти плавные движения извлекают из инструмента удивительную мелодию. Я как-то видела и слышала в гостях, как дочка хозяйки, ученица средних классов, играла для нас «Болезнь куклы» Петра Ильича Чайковского. Это было трогательно, красиво и очень печально. Под эту мелодию кукла болела смертельно, она еле дышала, и мне казалось, что ее так и не удалось спасти.

Музыка настолько запала в душу, что я стала навязчиво мечтать научиться играть так же. Мама моя поняла силу моего желания и даже согласилась, хотя пианино для моей семьи было дорогим удовольствием, но сначала надо было поступить в музыкальную школу. А там обрубили все мои мечты, сказав, что у меня абсолютно нет слуха. Я еще раз потом ходила на прослушивание. Тайно надеялась, что учитель в первый раз все же ошибся. Но вердикт не изменился. Мне был вынесен приговор – не способна творить чудеса. И я с этим вердиктом жила. Родив дочь, я заметила, что она точно не в меня, слух у нее был с рождения, как потом оказалось, абсолютный. И я стала снова мечтать, что красивая музыка и прекрасный инструмент с прохладными белыми и черными клавишами станет жить в нашем доме.

Однако я понимала, что это серьезный шаг и что ребенок должен на него согласиться сам, поэтому пришлось говорить начистоту. Мне нужно было сделать предложение так, чтобы Надя захотела играть. Ведь слух был у нее, а не у меня, и это я хотела заставить ее воплотить в жизнь мою мечту.

Кроме того, я понимала, что, если Надя не согласится, я не смогу ее заставить. Дочь всегда отличалась сильным и упрямым характером. Но дав слово, она будет вынуждена его сдержать. Уж так принято в нашей семье.

– Надюшик, давай мы купим тебе пианино, и ты научишься на нем играть. Будет здорово, когда вечерами ты нам с папой и Лёником будешь устраивать концерты, – как бы невзначай сказала я однажды вечером.

– Давай, – ответила ничего не подозревающая Надя.