Мама. Леля. Грибное лето

Нина Михайловна Артюхова Мама. Леля. Грибное лето

Мама

I

В учительской душно. Снизу, от парового отопления, тянет сухим теплом. За окном – четко на голубом небе – верхушка тополя с белыми, будто засахаренными ветками. Завтра ветер стряхнет снег, а сегодня он лежит, и от него в комнате веселее.

Светлана укладывала поудобнее тетради в портфель, стараясь делать это неторопливо.

Ирина Петровна, завуч, прошла в свой кабинет, высоко подняв узенькие плечи. Они такие сухие и узкие, что кажется, если бы не ватные треугольнички, подложенные под платье, их и не было бы совсем.

А глаза у Ирины Петровны теперь как два гвоздика.

Все расходятся молча или разговаривая о том, какой день чудесный, первый зимний день. Только Юлия Владимировна сказала негромко:

– А вы смелая девушка. Но имейте в виду: сегодня вы нажили себе врага. – Пожала Светлане руку и отошла.

Между прочим, ее одну Ирина Петровна не прерывала ни разу и не предлагала ей никаких поправок.

У Юлии Владимировны – второй «Б».

Их мало, первых и вторых классов.

Четвертых – пять параллельных, а у малышей – «А», «Б», и все. Странно было видеть, когда они пришли в сентябре и стали перед школой линеечками… Жалкими даже казались. Самых маленьких – меньше всех. Никогда так не бывало в школе. Даже непонятно было сначала. Дети военных лет.

На стене, около расписания, приколота кнопками карта Кореи. В газетах сегодня опять: «Переговоры о перемирии». Переговоры о перемирии идут, а война продолжается. И даже когда кончится война, в этой многострадальной маленькой стране на долгие годы протянется страшный след: целое поколение изувеченных, осиротевших и еще – поколение детей, которых так мало.

В коридоре Светлану догнала Валя, физкультурница. Тоненькая, с коротко подстриженными волосами, Валя похожа на артистку детского театра, которая играет мальчика.

– Как вы смело говорили! – шепнула она. – А вот у меня не выходит. Вы ведь тоже первый год преподаете? Слушайте, сколько вам лет?

– Двадцать. Что, по-вашему, для своего возраста я хорошо сохранилась? Маленькая собачка, как говорится, до старости щенок!

– Это правда, – улыбнулась Валя, – больше восемнадцати вам ни за что не дашь. Но вот когда вы с классом, у вас какая-то прямо… сорокалетняя хватка. Вы для ребят авторитет, они вас слушаются.

– Не для всех авторитет, и не все слушаются.

– Два человека из сорока! Справитесь! И в то же время бывают учителя пожилые, со стажем, а на уроке – никакой дисциплины! Как вам это удается?

Они спускались с лестницы. Светлана приостановилась:

– Вы когда-нибудь дрались с мальчишками?

В глазах Вали недоумение и даже испуг.

– То есть в детстве, конечно. Я ни одной минуты не предполагала, что вы когда-нибудь тузили своих учеников!

– Ах, в детстве! Приходилось, конечно… Впрочем, насколько помню, не я с ними дралась, а мне попадало от мальчишек.

Светлана тряхнула кудрявой головой:

– Я так и думала. А меня все соседские ребята уважали и даже побаивались. А ведь я была гораздо меньше и слабее своих сверстников. Но было всегда… я отлично помню это ощущение… какой-то напор, уверенность в себе… Стоит передо мной верзила, на голову выше меня, и я знаю, ни секунды не сомневаюсь, что он сейчас струсит и побежит, а если не побежит, то сделает так, как я захочу, – мой верх! Впрочем, я всегда сражалась только за правое дело – обидят какого-нибудь малыша или над котенком начнут измываться… Так что тут играл роль и моральный фактор. Ну, и в классе то же самое: здесь вас, ребят, сорок человек, вы, конечно, можете меня перекричать, а все-таки будете сидеть смирно и меня слушаться – мой верх! И дело-то мое опять же правое, так что все шансы на моей стороне… Что? Непедагогичное сравнение – с дракой? Вы возмущены?

Валя засмеялась.

Они оделись и вышли на крыльцо.

Широкий двор, припорошенный снегом. Белые тонкие одеяла на крышах домов, легкие белые подушечки на воротах, на каждом столбике забора. Это еще не зима, конечно, – репетиция зимы. Генеральная репетиция, в костюмах.

– А с ребятами мне много возиться пришлось, – сказала Светлана. – Когда в педучилище была, каждое лето ездила вожатой в лагерь… Так что, как видите, стаж у меня многолетний! Вы переулком идете? Я – через площадь.

Валя скрылась за углом школы, Светлана пошла через двор, к воротам.

Около самых ворот темнела в снегу узкая ледяная дорожка, отполированная ногами ребят до стеклянной гладкости. Очень соблазнительно было прокатиться по ней – ведь время-то уже внеслужебное, да и двор пустой! Но «многолетний стаж» подсказал: нельзя! Мало ли что: сзади – окна школы, впереди – улица…