Малышка

По правде говоря, я с удовольствием бы уже уснула. На часах три часа ночи, а я совершенно не привыкла к тусовкам. Хочу отдыхать. Только вот в доме куча народу, а музыка орет так, что уснуть можно разве что после огромного количества алкоголя. Как Витя, я видела, он, кстати, в ванной уснул. Да и вообще я не уверена, что моя комната уже не занята какой-нибудь непринципиальной парочкой, которых не смутят мои плакаты на стенах. Ну а что? Люблю я Дэймона и Винчестеров…

В любом случае, сидеть в комнате наверняка ещё тухлее, чем на ступеньках. В окнах напротив жена пытается убить мужа скалкой, и я уже реально переживаю за дядю Лёшу, мечтая, чтобы тётя Мира его не догнала. Страсти покруче сериалов на «России 1».

— Кто кого? — спрашивает родной и узнаваемый из тысячи голос, обладатель которого усаживается рядом со мной. Уже справился с блондинкой или ещё не начали? Мысленно молюсь всем богам, чтобы они делали это хотя бы не на моей кровати.

— Один — один, — отвечаю, даже не поворачивая голову. Мне кажется, я уже просто заледенела в этой позе и меня невозможно вернуть в человеческую. Так и проведу остаток жизни с подбородком, примерзшим к коленям. — Тётя Мира кинула в дядю Лёшу книгой, а он шлёпнул её по заднице, когда она наклонилась, чтобы что-то поднять.

— Сколько лет мы с тобой уже этот сериал смотрим? — усмехается Макс. Он не выглядит особо весёлым, что кажется немного странным, но я стараюсь не выдать своей заинтересованности, потому что всё ещё злюсь из-за той куклы. Да, я помню, что он не мой парень и вообще может делать что хочет, но я же всё-таки женщина? Имею право ревновать не своего мужика.

— Последний раз смотрели месяца три назад, — вздыхаю, тонко намекая, что времени вместе мы стали проводить катастрофически мало. И я понимаю, что это нормально, каждый из нас взрослеет, и эта дружба просто не может продолжаться вечно, но… Но мне так сильно его не хватает.

— Прости, маленькая, — выдыхает Макс, а я таю от этого прозвища. — Учёба всё время забирает, ты же понимаешь.

А учёба ли?

Еле сдерживаю язык за зубами, понимая, что это не моё дело. Не моё.

— Понимаю, — говорю почти шепотом, сама не зная, отчего в уголках глаз скапливаются слёзы. Я не могу и не хочу его терять, но жизнь такая идиотская штука, на самом деле. Мы отдаляемся, и я это чувствую. Он уже совсем взрослый парень, а я подросток, с которым ему явно не по пути. Через пару лет он женится и обзаведётся семьёй, а мне едва ли исполнится восемнадцать в то же время.

— Скажи-ка мне, Медведева, — деловито протягивает Макс, поворачиваясь ко мне всем телом, — ты какого черта вообще сидишь тут и мёрзнешь? Не болела давно?

Болела я и правда совсем недавно, но откуда об этом знает Макс, не представляю. А смотрю на него боковым зрением и едва сдерживаю восхищённый стон: он невероятно красивый. Как с обложки журнала, правда. Эти пухлые губы… Боже. Отвожу взгляд, потому что мысли завернули куда-то явно не туда.

— Мне не холодно, — нагло вру, едва ворочая посиневшими от мороза губами. Не понимаю, почему не говорю Максу правду, хотя… Понимаю. Я просто не хочу возвращаться в дом, где все ещё пьет толпа студентов. Где всё ещё есть та блондинка, которая весь праздник не может отлепить свои клешни от Макса.

Моего Макса, мечтаю сказать, но, к сожалению, своим я могу назвать его только в качестве друга. А учитывая то, как хреново общаемся мы в последнее время, уже и в этом звании я совершенно не уверена. Да и зачем ему общаться с малолеткой? Раньше он наверняка чувствовал себя ещё одним моим старшим братом, а сейчас что? Я и родному-то уже не особо сдалась, а Максу там тем более. Возиться с великовозрастным ребёнком такое себе веселье, я уверена.

— Не холодно ей, — ворчит Макс, осторожными движениями стряхивая снег с моей макушки. — Пошли в дом.

Я качаю головой, тщетно пытаясь ему отказать… Но это же Макс. Когда он вообще слушал хоть кого-то в этом мире? Каким бы идеальным он ни был для меня, на деле он та ещё задница.

Именно поэтому уже через пару секунд он, довольный собой, идёт в дом, а я верещу, барахтаясь на его плече как полудохлая селёдка.

— Ну конечно, — хлопаю его по спине, — кому важно мнение Арины? Арина же ещё ребенок, что она может понимать?

— Умничка, малышка, — хохочет Макс, и я расслабляюсь, понимая, что сопротивление бесполезно.

Словно бы я сопротивлялась по-настоящему…

2. Полторашка

— Макс, поставь меня на место, я не шучу, — говорю с отчаянием в голосе, окончательно расслабившись в руках друга. В дом, на самом деле, совершенно не хочется, но я уже согласна войти туда на своих двоих, но не въехать на плече Макса.