Малыш

Это было невозможно, и к тому же Малыш достиг того возраста, когда испытывают нужду в более существенной пище. И мисс Анна Вестон оставалось только горько сетовать по поводу своих воображаемых материнских недостатков.

Поезд пересекал графство Клэр — полуостров, выдвинутый между заливом Голуэй на севере и берегом реки Шаннон на юге, — графство, из которого сделали бы остров, прорыв канал длиной миль в тридцать под основанием горы. Ночь была темной, вагонные стекла содрогались под порывами западного ветра. Ну чем не небо, соответствующее «обстановке»?…

— Наш ангел еще не пришел в себя? — беспрестанно вскрикивала мисс Анна Вестон.

— Хотите, чтобы я ответила, мадам?…

— Скажи, Элиза, скажи, ради всего святого!…

— Так вот… мне кажется, он спит!

Так оно и было.

Пересекли Дромор, Эннис, являющийся столицей графства и куда поезд прибыл ближе к полуночи, затем Клэр, потом Нью-маркет, затем Сикс-Милз, наконец границу, и в пять часов утра поезд прибыл на вокзал Лимерик.

Во время всей поездки спал не только Малыш, но и мисс Анна Вестон, ибо театральные переживания наконец-таки сразили ее. Когда же актриса проснулась, то заметила, что ее протеже смотрит на нее во все глаза.

Тогда она принялась целовать ребенка, непрестанно повторяя:

— Он жив!… Он жив!… Господь, который дал мне его, не мог бы быть таким жестоким, чтобы тут же отобрать!

Элиза охотно согласилась с тем, что Господь никогда не смог бы быть жестоким до такой степени; вот так и случилось, что наш мальчуган перенесся почти без пересадки из каморки «рэгид-скул» в роскошные апартаменты, которые мисс Анна Вестон, игравшая в театре Лимерика, занимала в гостинице «Король Георг».

Одним из графств, отмеченных печатью доблести в истории Ирландии, является графство Лимерик, где возникло организованное сопротивление католиков протестантской Англии[88]. Его столица, верная якобитской династии[89], дала отпор грозному Кромвелю[90], выдержала памятную осаду и, сломленная голодом и болезнями, потопленная в крови казненных, в конце концов была вынуждена сдаться[91]. Там же был подписан договор, носящий ее имя, по которому ирландские католики сохранили за собой гражданские права и свободу на исполнение культовых обрядов. Однако эти права были оскорбительно урезаны Вильгельмом Оранским[92]. Пришлось снова браться за оружие, после долгих и зачастую жестоких поборов с населения; однако, несмотря на весьма значительные собранные суммы и на то, что Французская революция послала им на помощь Оша[93], ирландцы, которые сражались, по их выражению, «с петлей на шее», были разбиты под Баллинамахом.

В 1829 году права католиков были наконец восстановлены благодаря великому О'Коннелу, взявшему в свои руки знамя независимости и добившемуся от правительства Великобритании принятия билля об освобождении.

Поскольку Ирландия является местом действия нашего романа, да будет нам позволено напомнить несколько незабываемых слов, брошенных тогда в лицо государственным деятелям Англии. Пусть читатель не расценит их как простую вставку; они запечатлены в сердцах всех ирландцев, и их влияние он почувствует в некоторых эпизодах этой истории.

«Никогда еще у нас не было столь недостойного кабинета министров! — воскликнул однажды О'Коннел. — Стенли — просто старый виг-ренегат; сэр Джеймс Грехэм — нечто еще более худшее; сэр Роберт Пил — флаг, окрашенный во все цвета, причем ни одного чистого. Сегодня это оранжевый, завтра — зеленый, послезавтра — ни тот, ни другой, однако следует остерегаться, чтобы это знамя никогда не было окрашено в цвет крови!… Что касается бедняги Веллингтона, то нет ничего более абсурдного, чем иметь в Англии подобного человека. Разве историк Алисон не доказал, что герцог был захвачен врасплох под Ватерлоо? К счастью для него, он имел под началом смелых, отчаянных вояк, ирландских солдат! Ирландцы были преданы Брауншвейгскому дому[94], который был их врагом, верны Георгу III[95], который их предавал, верны Георгу IV[96], испускавшему негодующие крики при подписании билля об освобождении, верны старому Вильгельму[97], которому кабинет министров составил кровожадную и воинственную речь против Ирландии, хранили, наконец, верность королеве![98] Поэтому Англия — англичанам, Шотландия — шотландцам, Ирландия — ирландцам!» Какие благородные слова!… Вскоре мы увидим, как осуществилось пожелание О'Коннела и стала ли земля Ирландии принадлежать ирландцам.