Малыш

Зарабатывать на жизнь… в четыре года и несколько месяцев от роду! Правда, Малыш уже зарабатывал на жизнь у бродячего кукольника, и каким способом! Ребенок «убрался» совершенно подавленный. И всякий, кто увидел бы притаившегося в уголке ребенка со скрещенными руками и опущенной головой, не смог бы не проникнуться к нему жалостью. Каким тяжелым бременем была жизнь для этого бедного маленького существа!

Никто даже не может себе представить, что переживают эти крошки, если они с самого раннего возраста задавлены нищетой, и никто никогда не проявляет достаточного сочувствия к их судьбе!

Вслед за выговорами господина О'Бодкинза последовали издевательства школьных сорванцов.

Их просто бесило сознание того, что Малыш честнее их. Они испытывали радость, толкая его на неправедный путь, и не жалели ни коварных советов, ни побоев.

Особенно усердствовал в этом отношении Каркер, и делал он свое черное дело с ожесточением и злобой, столь присущими окончательно испорченным людям.

— Так ты не хочешь просить милостыню? — спросил он однажды.

— Нет, — твердо ответил Малыш.

— Ну что же, глупая скотина, деньги не просят… их берут!

— Берут?…

— Да!… Как только увидишь хорошо одетого господина, у которого из кармана выглядывает уголок платка, подойди к нему, тихонько вытащи платок и… дело сделано.

— Оставь меня в покое, Каркер!

— Иногда случается, что вместе с платком удается выудить и портмоне…

— Но ведь это воровство!

— А в портмоне у богачей лежат уже не медяки, а шиллинги, кроны и даже золотые монеты; их мы приносим сюда и делим между собой, разгильдяй ты несчастный! Да ты просто ни на что не годен, дурачок!

— Да, — подтвердил другой мальчишка, — показываешь кукиш полицейским и сматываешься.

— И потом, — добавил Каркер, — даже когда попадаешь в тюрьму, что из того? Там так же хорошо, как и здесь, — и даже лучше. Там дают хлеб, картофельный суп, сиди себе и ешь в свое удовольствие.

— Я не хочу… не хочу! — повторял Малыш, безуспешно пытаясь отбиться от злых бездельников, которые перебрасывали его от одного к другому как мяч.

Вошедший в комнату Грип поспешил вырвать его из грязных лап малолетних бандитов.

— А ну-ка оставьте Малыша в покое! — воскликнул он, сжимая кулаки.

На этот раз Грип действительно разозлился.

— Знаешь, — сказал он Каркеру, — я редко дерусь, но уж если начну кого-нибудь бить…

После того как малолетние негодяи были вынуждены оставить свою жертву, какие убийственные взгляды они бросали на Малыша, обещая добраться до него, как только Грипа не будет в школе, и даже сулили при первом удобном случае «разобраться с ними» обоими!

— Наверняка, Каркер, тебя сожгут! — заявил Малыш не без некоторого сострадания.

— Сожгут?

— Да… в аду… если ты будешь и дальше таким злым!

Этот ответ довел всю банду нечестивцев едва ли не до колик. Но что вы хотите? То, что Каркер когда-нибудь будет гореть в аду, стало для бедного Малыша навязчивой идеей.

Однако приходилось опасаться, что вмешательство Грипа и его защита могли привести к обратному результату. Каркер и вся остальная братия решили отомстить и защитнику, и его подопечному.

В течение нескольких дней в самых укромных уголках отпетые негодяи «рэгид-скул» то и дело собирались на совет, не предвещавший ничего хорошего. Поэтому Грип постоянно наблюдал за ними, оставляя своего питомца лишь на самое короткое время. На ночь он заставлял приятеля подниматься в чердачную комнатку, под самыми стропилами, где жил сам. Там, в холодном, убогом чулане Малыш был, по крайней мере, защищен от дурных советов и плохого обращения.

Однажды Грип и Малыш отправились прогуляться на песчаный берег Солтхилла, где могли искупаться, получая от этого большое удовольствие. Грип, умевший плавать, давал уроки Малышу. О! Как счастлив был он, погружаясь в прозрачную воду, по которой плавали прекрасные корабли, там, далеко, очень далеко, чьи белые паруса исчезали у него на глазах за горизонтом.

Приятели резвились среди длинных волн, что с шумом и рокотом набегали на песчаный берег. Грип, поддерживая Малыша за плечи, показывал ему начальные движения.

Вдруг со стороны скал раздался настоящий визг шакалов и показалась вся банда «рэгид-скул».

Их было человек двенадцать, причем самых злобных, самых отпетых, во главе с Каркером.

А орали и вопили они потому, что заметили чайку с пораненным крылом, которая пыталась спастись. Возможно, птице удалось бы улететь, но Каркер попал в нее камнем.

Малыш испустил крик, как если бы булыжник попал в него.

— Бедная чайка… бедная чайка! — повторял он.

Грип страшно разозлился, и, возможно, Каркер получил бы хорошую трепку, такую, что этот негодяй запомнил бы надолго. Как вдруг Малыш бросился на берег, в самую гущу орущих дикарей, прося их отпустить птицу.

— Каркер… умоляю тебя, — повторял он, — побей меня… побей… но не трогай чайку!…

Каким взрывом дьявольского хохота встретили его, ползущего по песку, совершенно голого, с тонюсенькими ручками и ножками, с ребрами, выступавшими из-под кожи! А мальчик не переставал кричать:

— Пощади… Каркер… пощади чайку!