Малый уголок

— Да? — Она удивленно посмотрела на него, затем взгляд ее стал внимательным, изучающим, словно она впервые по- настоящему его увидела. — Я знала, что понравилась ему. А у меня самой еще никогда в жизни не было такого чувства. Меня до смерти тянуло к нему. Обычно я сплю как убитая. Всю ту ночь я и глаз не сомкнула. Папа хотел передать вам свой перевод. Я предложила отвезти его в город. Я знала, что вы пробудете здесь день или два. Возможно, если бы Фред оставался надолго, на месяц, всего этого не случилось бы. У меня было бы время, и, быть может, если бы я видела его каждый день в течение недели, он перестал бы меня волновать. Но потом я ни в чем не раскаивалась. Я получила то, что хотела, и стала свободной. Я лежала без сна после того, как он меня оставил. Я была счастлива, но, знаете, я бы не очень огорчилась, если бы никогда больше его не увидела. Так приятно быть одной. Вы, наверное, не поймете, что я хочу сказать: у меня было такое чувство, будто у моей души кружится голова.

— А последствий вы не опасались? — спросил доктор.

— Чего? — Луиза поняла и улыбнулась. — A-а, этого… Да ведь я прожила здесь, на острове, чуть ли не всю жизнь, играла с местными детьми. Моя близкая подруга, дочь надсмотрщика, мне ровесница, а она уже четыре года замужем, у нее трое детей. Не воображайте, что в отношениях между мужчиной и женщиной есть много секретов для малайских детей. Я знаю об этом все лет с семи.

— Зачем вы вчера приходили в гостиницу?

— Я была встревожена. Я очень любила Эрика. Не поверила, когда мне сказали, что он застрелился. Я испугалась, что в этом моя вина. Я хотела выяснить, не узнал ли он вдруг про Фреда.

— Это и была ваша вина.

— Мне ужасно жаль, что он умер. Я очень многим ему обязана. В детстве я боготворила его. Он был для меня викингом из дедушкиных сказок. Он мне всегда ужасно нравился. Но я ни в чем не виновата.

— Почему вы так думаете?

— Он и сам не догадывался, но любил он не меня, любил он маму. Она это видела и, вероятно, под конец тоже полюбила его. Забавно, если подумать. Он годился ей в сыновья. И во мне он любил только ее. Но и этого он не знал.

— А вы его не любили?

— О, даже очень. Душой, но не сердцем или, возможно, сердцем, но не нутром. Он был очень хороший. Очень надежный. Он был не способен на жестокость. Он был очень искренний. Он был настоящий святой.

Она вынула платок и приложила к глазам, потому что, говоря об Эрике, она заплакала.

— Если вы не были в него влюблены, зачем обещали за него выйти?

— Я обещала это маме перед ее смертью. Я думаю, ей казалось, что через меня она утолит свою любовь к нему. И я была очень к нему привязана. Я так хорошо его знала! Мне с ним было так легко! Я думаю, если бы он женился на мне сразу после маминой смерти, когда я была так несчастна, я бы полюбила его. Но он считал, что я еще слишком молода. Не желал воспользоваться моими тогдашними чувствами.

— А потом?

— Папа не очень хотел, чтобы я за него выходила. Он всегда ждал волшебного принца, который приедет и увезет меня в заколдованный замок. Вам, верно, папа кажется ленивым и непрактичным. Конечно, сама я не верила в волшебного принца, но обычно за папиными фантазиями что–то есть. Он наделен каким–то внутренним чутьем. Он витает в облаках, но очень часто на этих облаках божественный свет. О, я думаю, если бы ничего не случилось, мы с Эриком поженились бы в конце концов и были бы очень счастливы. С ним невозможно быть несчастной. Было бы так приятно поездить по всем тем местам, о которых он рассказывал мне. Мне бы хотелось побывать в Швеции, там, где родился дедушка, и в Венеции.

— Очень жаль, что мы зашли на ваш остров. Мы с таким же успехом могли зайти и в Амбоину.

— Вы полагаете? Я думаю, самой судьбой было предначертано, чтобы вы оказались здесь.

— По–вашему, наши судьбы так важны, что парки будут устраивать из–за нас вселенский кавардак? — улыбнулся доктор.

Она не ответила, и некоторое время они сидели молча.

— Мне очень грустно, — наконец промолвила Луиза.

— Постарайтесь не слишком горевать.

— О, я не горюю.

Она произнесла это так решительно, что доктор удивленно посмотрел на нее.

— Вы вините меня. Любой бы обвинил. А я себя не виню. Эрик застрелился потому, что я не оправдала его надежд, не смогла соответствовать придуманному им идеалу.

— А-а…

Доктор Сондерс увидел, что интуиция привела ее к тому же выводу, какого сам он достиг путем рассуждения.