Малые войны

Около семи часов вечера турки предприняли ночную атаку против Дунайской дивизии первого призыва, расположенной на левом фланге. В дело была пущена не только пехота, но и артиллерия. Сербы дружно встретили турок ружейным и артиллерийский огнем. Ночной бой продолжался до 11½ часов ночи. Он был очень упорный, турки жестоко напирали, но сербы стойко держались и временами бросались в атаку. Необходимо обратить внимание на очень важный факт — на то, что ночью артиллерия действовала с весьма немалым успехом. Правда, ночь была светлая.

Сербская армия ночью приготовилась, чтобы на следующее утро взять в свои руки инициативу и предпринять общую атаку всею армиею по всему фронту.

Рано утром 11 октября бой возобновился.

Сербские войска проявили в этом сражении высокий героизм, частные начальники —большую инициативу. Особенно отличилась артиллерия. Пехота вела наступление энергично, не прибегая к окапыванию, и лихо, с криком «вперед!», бросалась в штыки.

Уже к 11 часам дня выяснилось, что сражение было выиграно сербами.

В два часа дня по всему фронту было уже тихо.

Турки бежали, бросая по пути орудия, зарядные ящики и даже ружья.

На месте битвы ими были оставлены 112 орудий, да на пути отступления сербы захватили еще 44 орудия, таким образом под Кумановом македонская армия турок потеряла почти всю свою артиллерию. В плен было взято до 100 офицеров и до 2.000 солдат.

Разбитая турецкая армия отступила на Скопле (Ускюбъ).

Как выяснилось на следующий день после кумановскаго боя турки бежали в паническом страхе, оставляя все за собою, лишь-бы куда-нибудь и как нибудь спастись.

Но каким образом вселился этот страх?

Как произошло это массовое сумасшествие?

Пленный турецкий полковник в Скопле, плача, говорил г. Табурно:

— Вы спрашиваете, как создалась паника? Победила сербская артиллерия... Верьте мне, такая артиллерия может всякого довести до панического бегства. Вы себе не можете представить, какой адский огонь сыпали из своих жерл невидимые для нас сербские орудия. Эта «невидимость» имеет свое весьма важное моральное значение. Сербские орудия осыпали таким адским огнем наши батареи, которые мы ставили, по дорого обошедшейся нам немецкой школе, на открытые позиции, что ничего другого не осталось, как бежать. Попадает в пахоту этот огонь, делает опустошения, быть-может, и не столько физические, сколько моральные, хотя у нас потеря от артиллерийского огня была не менее 30% всех потерь,—процент исключительно большой.

Люди под влиянием такого огня прямо с ума сходили. Ужасный треск, свист, падение с неба смертоносных пуль, от которых не скроешься, не убежишь.

Вот главная причина поражения, вот источник паники,— психического расстройства.

— Но разве пехота не играла никакой роли или играла небольшую ?

— Очень даже большую. Ведь все-таки один артиллерийский огонь не мог дело докончить. Он подготовлял моральное поражение, а пехота физическое. Ей гораздо легче было выбивать с позиций людей, уже нервно расстроенных. К тому-же, пехота сербская оказалась великолепною, храброю, сообразительною, руководимою прекрасными офицерами.

— Мы знали,—закончил полковник,—что сербская артиллерия хороша, но мы не могли предполагать, что у сербов такая превосходная пехота. Одного рода оружие стоит другого.

Бой при Куманове окончательно деморализовал, и расстроил турецкую македонскую армию.

Уже 12 октября в Скопле стали циркулировать слухи, что под Кумановым с турецкой армией случилось что-то, как-будто, неладное. Начали появляться и части войск, но без артиллерии, без вооружения, растерзанные, растерянные. Христиане догадались тогда, в чем дело, тем более, что большая часть войск, не останавливаясь и не подчиняясь приказаниям офицеров, шла дальше, направляясь без оружия к своим деревням, так как большинство солдат были местного набора и отказывались от дальнейшей борьбы.

Фети-паша телеграфировал командующему македонской армией в Салоники, что от всей армии пришло и задержалось в Скопле всею около 40 тысяч войск, что он старается привести их в порядок и думает защищать Скопле до последней капли крови.

Между тем город наполнялся беженцами, прибывшими с семьями и со скарбом со всех концов, где наступал неприятель. Таких беженцев в Скопле собралось около 150 тысяч.

Непременное желание Фети-паши дать во что-бы то ни стало сражение у города не могло ни к чему иному привести, как к новому позору. Между тем бомбардировка города могла вы звать массу жертв и принести тяжелые последствия. Ввиду этого нотабли города уговаривали Фети-пашу отказаться от своего плана и отступить дальше.

На следующий день Фети-паша, никому ничего не говоря. покинул город, так как сорганизовать что-либо для сопротивления наступающим сербским войскам ему не удалось.

Представители города обратились к русскому генеральному консулу Калмыкову, прося его заступиться за город,— отправиться в квартиру сербской армии и предложить сербам занять город Скопле.