Мальвиль

— Сказал: «Плевать я на тебя хотел», — злобно заявил Арман. — «Плевать я на тебя хотел, и на тебя и на твой декрет».

— Ты это сказал? — спросил я, круто повернувшись, и, пользуясь тем, что Арман оказался у меня за спиной, подмигнул Колену.

— Сказал, — подтвердил Колен, все еще весь пунцовый. — Сказал и не...

Я не дал ему закончить.

— Неотесанный чурбан, стыда у тебя нет! — громко произнес я на местном диалекте. — Сейчас же извинись. Мы сюда не за тем пришли, чтобы обижать людей.

— Ладно, согласен, извиняюсь, — сказал Колеи, разгадав наконец мою игру. — Но ведь и он тоже обозвал меня «малявкой вонючей».

— Ты его так обозвал? — вопросил я, повернувшись к Арману и сурово на него воззрившись.

— А зачем он меня из терпения выводит? — огрызнулся Арман.

— Ну знаешь, ты тоже хорош. «Малявка вонючая» куда обиднее, чем «плевать я хотел». И потом, не забудь — мы гости ларокезского кюре. Не следует распускать язык, Арман. Мы привезли вам корову, половину телячьей туши, два каравая хлеба и масло, а ты обзываешь нас «малявками вонючими».

— Да это же я только его обозвал, — стал оправдываться Арман.

— Его ли, нас ли — это одно и то же. Вот что, Арман, придется тебе последовать его примеру и извиниться.

— Ладно уж, только ради тебя, — неохотно буркнул он.

— Молодец! — одобрил я, чувствуя, что требовать большего было бы неосторожно. — А теперь, когда вы помирились, можно и поговорить спокойно. В чем дело? Что это еще за декрет?

Арман начал объяснять смысл декрета, а я тем временем обдумывал ответ поубедительнее.

— Понятно, — сказал я Арману, когда тот кончил. — Согласно декрету твоего кюре, ты решил помешать Колену вывезти товар из его лавки, поскольку, согласно декрету, лавка его отныне является собственностью прихода.

— Точно, — подтвердил Арман.

— Что ж, друг мой, ты в своем праве, — сказал я. — Ты исполнил свой долг.

Арман удивленно уставился на меня водянистыми глазами, как бы опасаясь подвоха, и захлопал белесыми ресницами.

— Только видишь ли, Арман, — продолжал я, — есть тут одна загвоздка. Дело в том, что в Мальвиле тоже издан декрет. И по этому декрету все имущество, ранее принадлежавшее жителям Мальвиля, принадлежит отныне замку Мальвиль, где бы это имущество ни находилось. Поэтому лавка Колена в Ла-Роке отныне принадлежит Мальвилю. Надеюсь, ты не станешь это оспаривать, — сурово обратился я к Колену.

— Не стану, — ответил Колен.

— По-моему, — продолжал я, — это случай особый. Декрет твоего кюре тут неприменим, потому что Колен живет не в Ла-Роке, а в Мальвиле.

— Может, оно и так, — свысока заметил Арман, — только решать это не мне, а господину кюре.

— Ну что ж, — сказал я, взяв его под руку, чтобы дать ему возможность ретироваться с достоинством, — пойди и передай это от меня Фюльберу, а заодно скажи ему, что мы здесь и что нам уже пора собираться восвояси. А вы, — бросил я через плечо своим друзьям, — продолжайте грузить повозку, впредь до нового распоряжения. Скажу тебе не хвалясь, — доверительным тоном продолжал я, обращаясь снова к Арману, когда мы отошли с ним на несколько шагов, — не будь здесь меня, попал бы ты в хорошенькую переделку. С нашими ребятами вообще шутки плохи, а с Коленом в особенности, это чудо, что он тебе череп не раскроил. Не за то, что ты обозвал его вонючим, это еще полбеды, а вот «малявка»! «Малявку» он не прощает. Но в общем-то, Арман, — сказал я, с силой сжимая его локоть, — не станут же Мальвиль с Ла-Роком воевать из-за кучи металлического лома, который ни на что теперь не пригоден. Допустим даже, Фюльбер не захочет признать за Мальвилем право на лавку Колена, начнется распря, пойдет стрельба — глупо было бы из-за этого подставлять лоб под пули, верно? Кстати, если вы раздадите вашим людям ружья, которые хранятся в замке, еще неизвестно, против кого они их повернут.

— Не знаю, с чего ты это взял, — проговорил Арман, останавливаясь и глядя на меня. Он даже побелел от страха и злобы.

— А ты оглянись вокруг, дружище. Вы с Коленом на весь город шум подняли. Да оглянись же! Оглянись! На улицах ни души! — Я улыбнулся. — Что-то непохоже, чтобы твои земляки бросились тебе на выручку, когда трое наших парней собрались намять тебе бока.

Я умолк, чтобы дать ему время проглотить эту пилюлю, и он проглотил ее молча, вместе с моим скрытым ультиматумом.

— Ну ладно, я прощаюсь с тобой, — сказал я. — Надеюсь, ты объяснишь положение дел Фюльберу.

— Погляжу, что можно сделать, — заявил Арман, изо всех сил пытаясь спасти хоть остатки своего самолюбия, еще уцелевшие после схватки с мальвильцами.

Глава XII