Малютка

Касимиро кусал ей соски. Ческа отгоняла все мысли, кроме воспоминаний о Сарате, о его улыбке по утрам, о том, как он легко просыпался и мгновенно переходил от сна к бодрствованию — так умеют животные. Когда она в него влюбилась? Касимиро захрюкал, закричал, судорожно задергал головой, разбив Ческе нос. И кончил.

Сверху братьев окликнул Хулио. Оба со всех ног кинулись к лестнице. Ческе хотелось, не открывая глаз, еще чуть-чуть подумать о Сарате, спрятаться в этих воспоминаниях от звуков разгорающегося скандала, от доносящихся из дома воплей. Высунув язык, она ощутила металлический привкус крови, которая текла из носа. Когда она все-таки открыла глаза, на полу сидела Малютка и улыбалась.

— Они тебя обидели?

Ческа кивнула.

— Мне в это время нельзя сюда спускаться, — сказала Малютка, — но я хочу заплатить штраф.

— Принесла листочек?

Малютка вытащила из кармана обрывок плотной бумаги.

— Давай скорее, завтра они поедут за лекарствами. Я слышала, как они это обсуждали.

Ческа была совершенно измучена, но инстинкт самосохранения заставлял действовать.

— Мне нужна твоя помощь, я же не могу писать.

— Фломастеров тут нет.

— Кровью, — сказала Ческа. — Возьми крови у меня из-под носа и намажь мне палец.

Малютка посмотрела на нее с интересом. Видимо, решила, что это такая игра — окунуть пальчик в кровь и использовать его как кисточку, чтобы покрасить указательный палец Чески.

— Теперь приложи листок к моему пальцу.

— В каком месте?

Ческа объяснила. На бумаге остались два соединенных ромбика.

— Покажи мне, — попросила она.

Малютка показала получившийся рисунок.

— Что это? — полюбопытствовала девочка.

— Очень красивый рисунок, который ты должна положить в карман Серафину. Скажи, что это подарок от тебя аптекарю.

— Ладно.

— Но только чтобы остальные не слышали.

Раздался голос Хулио:

— Малютка, ты внизу? Иди сюда!

Малютка, спрятав рисунок, побежала вверх по лестнице.

Глава 31

Элена и Сарате молча сидели в машине, припаркованной напротив низких домиков. Инспектор понимала, что ситуация располагает к откровенности. И что напарник очень хочет что-то сказать — возможно, что-то такое, о чем ему следовало сообщить уже давно.

— В тот день мы поссорились. Когда я сказал, что ухожу к друзьям, Ческа ужасно разозлилась.

Элена повернулась к нему. Посмотрела участливым взглядом, скрывая раздражение. Она с самого начала предполагала, что Сарате замалчивает подробности, которые могут оказаться важными.

— Вы собирались вместе отпраздновать китайский Новый год?

— Это был только предлог. Она уже давно настаивала, чтобы я переехал к ней. А я не хотел.

— Почему?

— Не знаю. Не хотелось, и все. Мы хорошо проводили время с Ческой. Но больше мне ничего не было нужно.

Сарате нервно улыбнулся, словно извиняясь за то, что оказался заурядным мужиком, малодушным, как и многие другие.

— Поэтому у тебя не было ключей от ее квартиры.

— Она давала мне ключи. Но всего на неделю.

— Почему?

— Потому что у нее началась паранойя. Она обвинила меня в том, что я приходил в квартиру, чтобы рыться в ее вещах, шпионил за ней, как ревнивый мудак.

— Ческа обвиняла в этом тебя? В голове не укладывается.

— Элена, с ней творилось что-то странное. Она постоянно была на взводе. Вела себя неадекватно: то хотела, чтобы я стал частью ее жизни, то твердила о своей независимости и обращалась со мной как с незваным чужаком.

— Однако же хотела, чтобы этот незваный чужак переехал к ней.

— Да, в последнее время она часто об этом говорила. В тот вечер…

Сарате осекся. Элена посмотрела ему в глаза. Она понимала, чего стоит мужчинам откровенность, и боялась упустить возможность. Сарате был потрясен недавно вскрывшимися фактами биографии Чески, и сейчас, когда он так уязвим, можно было вытянуть из него подробный рассказ. В интересах следствия или в своих собственных? Элена и сама не знала. Ей уже было все равно. Все слилось воедино: исчезновение коллеги, встреча с Сарате спустя целый год, злость на него за то, что так легко нашел ей замену, уверенность, что у него все равно ничего бы не получилось с ней, пятидесятилетней женщиной с глубокими ранами в душе…

— Что произошло в тот вечер?

Сарате набрал в грудь воздуха. Вспоминать было больно.

— Я поступил как трус.

Он покачал головой, словно отрекаясь от себя: мысль, что его поведение могло привести к гибели Чески, была невыносима.

— Наши разговоры крутились вокруг одного и того же. Она хотела, чтобы я к ней переехал, я придумывал отговорки, тянул с ответом. И вот она взорвалась: заявила, что я не люблю ее, что просто с ней развлекаюсь. Что на самом деле я влюблен в другую и плевать хотел на наши отношения.

— И она была права?

Сарате украдкой бросил взгляд на Элену. Он не был готов ответить на этот вопрос и предпочел продолжить свой рассказ: