Малютка

— Никогда. Была у него невеста, но больше двадцати лет назад. С тех пор он так никого себе и не нашел.

Элена вынула из сумки фотографию Чески.

— Вам знакома эта женщина?

Взяв снимок, Фелиса внимательно его разглядывала.

— Лицо мне знакомо, только не пойму откуда. А зачем вы мне это фото показываете?

Не желая вдаваться в подробности, они ответили уклончиво.

Когда они уже надевали куртки в прихожей, Элена заметила:

— Тут довольно современные квартиры, выглядят неплохо.

— Знаменитая застройка Посеро. Они хорошо спроектированы, но вначале о них ходила дурная слава, так что квартал заселялся медленно.

— Да, я слышала такое. А где вы с сыном жили раньше, здесь в Сесенье?

— Нет, в Турегано, под Сеговией. Сами-то мы из Мадрида, но мужа перевели туда, когда Фернандо еще был маленьким; там он и умер… — И тут ее осенило: — Конечно, вот откуда я знаю женщину с фотографии. Это же сестра Хуаны! Не помню, как ее зовут.

Факс с жутким скрежетом выплюнул документ, которого ждал Буэндиа. Тот забрал бумагу и подошел к Марьяхо.

— Наконец-то. Судья Орсина разрешает нам войти в дом Иоланды Самбрано.

Марьяхо не отвечала. Она сосредоточенно просматривала видеозапись из Сафры. На экране компьютера сменялись увеличенные кадры.

— Слышишь? Надо сказать Элене.

Марьяхо потерла глаза и посмотрела на Буэндиа с испугом. Он сразу понял, что у хакерши плохие новости.

— Я нашла отражение в стекле картины на стене. С помощью фоторедактора убрала блики. И вот результат.

Буэндиа посмотрел на экран.

— Это рука.

— Приглядись к часам на запястье. — Голос у Марьяхо был сиплый, как будто она несколько дней не разговаривала.

— Обычный «свотч». Таких тысячи.

— Это часы Чески. Мы подарили ей их на последний день рождения. Я сама их покупала.

Буэндиа замер, не в силах отвести взгляд от монитора. Судебный ордер дрожал в его руке.

Глава 26

Ческе снился отец. Сон был странным: они спорили, отец упрекал ее за то, что она не навещала его, когда он был болен, но потом он превращался в мать и твердил, что не надо слушать отца, что родители никогда о ней не говорят и не скучают по ней, что отцу совершенно все равно, навещала она его или нет. Они ехали на машине, отец был за рулем, но, превращаясь в мать, оказывался на заднем сиденье.

Проснувшись на кровати в подвале, в позе, в которой она провела не меньше двух дней, Ческа вспомнила, как мать позвонила ей и сказала, что у отца обнаружили рак с метастазами и что, хотя спасти его нельзя, ему будут делать химио- и радиотерапию. Ческа была на работе, они расследовали какое-то скучное дело о мошенничестве. Когда она нажала отбой, находившийся рядом Ордуньо уточнил, все ли в порядке. Она ответила, что все хорошо, и предложила выпить пива. Позже, вернувшись домой, она поймала себя на том, что не испытывает ни малейшей жалости ни к отцу, ни к матери. Для нее они были мертвы уже давно: они умерли, когда заставили отдать ребенка в приемную семью, хотя тогда она еще этого не осознавала. С той минуты, как мать рассказала ей о болезни отца, и до звонка сестры, сообщившей о его смерти и времени похорон, она ничего о них не слышала и не испытывала желания им позвонить, хотя съездить в Турегано ей хотелось.

— Хочешь пить?

Ческа моргнула и устало улыбнулась, увидев Малютку с кошкой на руках. Девочка держалась в поле ее зрения, чтобы ей не пришлось выворачивать шею.

Малютка поднесла ей воды и стала лить на губы. Потом села рядом. Она как будто испытывала нежность к Ческе, но вдруг укусила ее за руку.

— Ай! Ты чего?

Малютка рассмеялась, словно удачно пошутила. Укус оказался болезненным, но Ческе было приятно, что девочка села к ней на кровать. Она думала о своей дочери Ребеке и о том, как было бы здорово, если бы та бросилась обниматься, услышав, что Ческа ее мать. Впрочем, такие сцены разыгрывались только в дешевых сериалах. А в реальности Ребека спросила, не сошла ли она с ума, и выбежала из номера.

— А кто эти двое, которые сюда спускались?

— Серафин и Касимиро. Они братья Антона. Иногда они нехорошо себя ведут, но я их очень люблю.

— Но они же ненормальные?

— Они очень хорошие. Серафин приносит мне конфеты тайком от Антона.

Ческа удивилась: ей эти двое показались настолько умственно отсталыми, что она не представляла, как они могли общаться с другими людьми, не то что ходить в магазин.

— Значит, они на улицу выходят…

— Редко. Только в аптеку за лекарствами.

— А ты никогда отсюда не выходила?

— Нет.

— Не скучно тебе?

— Немножко скучно.

— Хочешь, поиграем во что-нибудь?

— Да! — Малютка пришла в восторг. — Только как мы будем играть? Ты же привязана.

— Есть много игр. Можем говорить слова, которые начинаются на «а», на «б», на «в»… Ты алфавит знаешь?

— Я умею читать, сказки читала. Мне Хулио книжку приносил.

— Отлично, тогда можно поиграть. Проигравший платит штраф.

— А что это значит?

— Он должен будет сделать то, что скажет победитель. Например, если ты выиграешь, сможешь все время меня кусать.

— Ладно. Я первая. Любое слово можно называть?

— Что-то, что ты видела и что начинается на «а».

— Апельсин, — улыбаясь, сказала Малютка.